Он был настолько близко, что Гарольд почувствовал его дыхание на своем лице, запах сыра, дешевого лосьона и джина. Что-то твердое и металлическое плотно прижалось к ноге Гарольда. Он хотел взглянуть вниз, но одернул себя и стал смотреть в лицо Стаффорда, пытаясь найти в нем причину или значение происходящего.
— Вчера вечером в баре, — спросил Стаффорд, — у вас была встреча? Ну, парень, с которыми вы пили у бара.
— Я ни с кем не пил. Просто поговорил с Маккензи несколько минут, и все.
— Сегодня он здесь снова. Вас видели вместе.
— Тот инспектор?..
— Резник.
— Я до сегодняшнего дня никогда не говорил с ним.
— Так это что, совпадение, что он был в том же баре и сидел через несколько стульев от вас?
— Должно быть. Я не знаю, не помню…
Острие лезвия стало давить еще сильнее, так что Гарольд с трудом сдержал крик. Вокруг них хлопали двери автомобилей, заводились моторы. Несколько раз фары на мгновение освещали их и отворачивали в сторону.
— Если я обнаружу, что вы меня подставляете…
— Какой смысл мне это делать? Алан, послушайте…
— Этого я еще не знаю. Но я не собираюсь рисковать.
— Алан, я уже говорил вам раньше. Это дело с полицией не имеет ничего общего с вами, с… вы знаете…
Мужчина в тяжелом синем суконном пальто остановился у машины слева от Стаффорда и поднял капот. Он насвистывал песню любви Баттерфляй из первого акта. Гарольд предпочел бы быть сейчас на каком-либо холме с видом на Нагасаки или в любом другом месте, только не здесь.
Повернувшись, человек поклонился Гарольду, который узнал его в лицо, но не мог вспомнить, как его зовут.
— Что-нибудь не так? — спросил человек.
— Нет, — отозвался Гарольд. — Все нормально.
— Угу. — Человек косо взглянул на Стаффорда, который попятился от него так, чтобы его не могла достать рука этого человека. — Я думал, что у вас села батарея или что-либо еще в этом роде.
Гарольд провел языком по нижней губе.
— Все в порядке. Машина на ходу.
— Хорошо. — Человек кивнул, повернулся и забрался в машину. Прежде чем он отъехал, в набирающем влагу воздухе разнеслись звуки увертюры к опере Пуччини.
— В восемь часов, Гарольд, я позвоню вам. Скажу, куда принести материал.
— Утра?
— Ясное дело. И, Гарольд… — Стаффорд похлопал по боковому карману своей парки — …если по какой-либо причине вы не появитесь с тем, что принадлежит мне, если что-нибудь будет не так, я надеюсь, мне нет необходимости объяснять, что тогда произойдет.
Когда позднее Гарольд Рой перебирал в памяти эти события, он ни разу не мог ясно вспомнить, как Алан Стаффорд уходил между стоявшими автомобилями. Зато он совершенно отчетливо чувствовал, как острое лезвие поднималось по внутренней стороне ноги и упиралось в пах.
