— Все в порядке? — спросила официантка, выполняя свою обычную скучную обязанность.
Мария только сузила глаза, откинула назад голову и вздохнула.
— Почему вы не отойдете? — сказал Грабянский довольно вежливо. — Когда нам понадобится что-либо, мы позовем.
— Что мы делаем? — спросила Мария. Большой палец Грабянского оставался без движения, и Мария могла говорить.
— Пьем утренний кофе, — он улыбнулся. — Одиннадцатичасовой — так его называют?
«Это своего рода истязание, вот что», — подумала Мария. Он снова начал водить пальцем. Она ухватилась за него, крепко сжав его ладонь. Он, пошатнувшись, перекинул свою левую ногу за ее правую и сильно прижал, так что ей пришлось откинуться назад, чтобы не перевернуться вместе со стулом.
— На нас смотрят люди.
— Вам это только кажется.
— Им же все видно.
— Что?
— Что вы… делаете.
— Что я делаю?
«Сводишь меня с ума», — подумала Мария.
— Они намазывают масло на свои булочки, — заявил Грабянский, — ставят маленькие хорошенькие галочки на списки своих покупок, думают о том, не сходить ли им сделать пи-пи. Они не смотрят на нас.
— Послушайте… — начала она.
— Да?
— Вы все еще…
— Да?
— Вы не сказали мне…
— Что?
— Вы говорили по телефону, вы говорили… что вы что-то хотите.
Грабянский рассмеялся глубоким горловым смехом. Мария была поражена этим звуком, почти рычанием, и она представила его в постели. Он снова засмеялся и сжал ее ногу. Мария удивлялась: как он узнает, о чем она думает?
— Будьте любезны, — подозвал Грабянский официантку.
— Да? — Женщина была уставшей, хотя и молодой, с тусклым обручальным кольцом на пальце. На потертом черном платье был гофрированный белый фартук. Мария думала, что такие носят только в порнографических видеофильмах, которые ее муж иногда находил восхитительными после того, как принимал достаточную дозу кокаина.
— Счет.
— Одну минутку, сэр, я…
— Мы уходим…
— Сейчас.
Официантка посмотрела на блокнот, который свисал с ее талии, суетливо полистала его, оторвала листок, оставив корешок на месте, разорвала листок на две части и положила на стол около нетронутой чашки Грабянского.
— Благодарю вас, — бросил он, положив в ее руку пятифунтовую бумажку. Затем он обвел мимо нее Марию. — Мы еще обязательно зайдем к вам.
— Вы всегда так поступаете? — спросила Мария, когда они оказались на улице.
— Как — так?
— Я не знаю. Возбужденно. Самонадеянно.
— Нет, — ответил он, — не думаю. — Он направился к стоянке такси на южной стороне площади.
— Вы пользуетесь этим, не так ли?
