Резник взглянул на часы.
— Хорошо, спасибо за эту информацию.
— Не стоит благодарности. Послушайте… вероятно, все это чепуха, я думаю… может быть, вам это совсем не понравится… у меня возникла одна идея.
— Относительно дома?
— Естественно.
— Продолжайте.
— Видите ли, я предпочла бы побеседовать с вами об этом, как говорится, с глазу на глаз.
Резник не проронил ни слова.
— Вы будете дома сегодня вечером, надеюсь?
— Да, буду.
— Около девяти?
— Прекрасно.
— Здорово. Красного или белого? Я принесу бутылку.
— Я думал, это…
— Некоторые предложения… их лучше делать, когда вы немного под хмельком.
— Послушайте…
— Шутка. Эй, я пошутила!
— Понятно.
— Но я все же принесу вино. Ведь хорошо расслабиться после долгого рабочего дня, вы не находите?
Когда Линн Келлог наконец вернулась в участок и написала отчет о еще одном потерянном дне, ее желудок начал подавать сигналы о необходимости принятия пищи, которые можно было услышать на расстоянии двадцати метров.
Она была в середине очереди в столовой, когда заметила Кевина Нейлора, устроившегося за угловым столиком у самой отдаленной стены. Он склонился над тарелкой, одна рука свисала к полу. Лицом он уткнулся в хлеб с маслом, причем клок волос плавал в супе.
Квартира Линн Келлог находилась в старом районе Кружевного Рынка. Здесь располагались фабрики, построенные в викторианском стиле предпринимателями-филантропами, одной из главных забот которых было обеспечить производственные помещения молитвенными комнатами. Это помогало создать дополнительный подъем духа перед шестнадцатичасовым рабочим днем. Большинство этих высоких кирпичных зданий неплохо сохранились и время от времени подновлялись. Тут же располагались стоянки для машин. В окружении трех таких фабрик стоял дом Ассоциации по развитию жилищного строительства, где и жила Линн.
Она провела Нейлора через внутренний дворик, потом по лестнице на второй этаж. Почта, дожидавшаяся ее за дверью, как обычно состояла из никому не нужных рекламных проспектов, заманчивых предложений о кредитовании, очередного письма от матери со штемпелем Тетфорда — мать посылала их по вторникам и четвергам, дням, когда ходила за покупками.
— Снимай пальто, Кевин. Я поставлю чайник.
Жилая комната была маленькой, но не убогой. Было место для домашних растений в горшках, лежали раскрытые книги в мягких переплетах. На батарею были наброшены форменная рубашка и полотенце.
— Чай или кофе?
— Что проще.
— И все же?
— Чай.
— Кофе взбодрит лучше.
