— Объект… истекает кровью, — прошептал лейтенант.
— Что? Вас не слышно, повторите!
— Состояние объекта визуально оцениваю как критическое, — четко проговорил лейтенант.
— Возможна ли эвакуа… — Трубка на миг замолкла. — Ты сможешь вынести ее?
Вот он и прозвучал, тоскливо подумал лейтенант. Тот вопрос, который ты задал себе, едва увидев ее… и, едва сформулировав его, ты уже знал ответ. Знал — но так упрямо не хотел это признать.
Кого ты хотел этим обмануть, лейтенант? Неужели самого себя?
— Маловероятно.
— Что? Седьмой, говорите громче, вас плохо слышно!
Опуститься на колени рядом с ней. Взять на руки.
Встать… Нет, с ней и рюкзаком он не встанет точно. Сбросить рюкзак, потом встать…
Брось, резко скомандовал его внутренний голос, прекрати! Ты же сам понимаешь: шансов дотащить ее живой хотя бы до машины — не говоря уж о вашем госпитале, потому что обычные врачи почти ничем не смогут помочь ей, — этих шансов практически нет. Ноль целых шиш десятых. А стоит тебе неловко качнуться, оступиться — датчик щелкнет крохотным реле, и где-то рядом выпрыгнет из-под палой листвы еще одна «злюка».
Ты, скорее всего, не спасешь ее, вкрадчиво прошелестел этот проклятый, засевший под черепом голос, а вот погибнуть самому — легче легкого. Оно тебе надо?
— Седьмой, ответьте! Седьмой!
— Я считаю, — лейтенант снова сглотнул, — товарищ полк… товарищ «Орлиное гнездо», я считаю, что успешная эвакуация объекта невозможна.
Трубка молчала.
Лейтенант зачем-то попытался вспомнить, сколько стоит минута спутниковой связи. Вроде бы и немного… Ну да, как раз месяц назад говорили, что тариф будет снижен… Ромка из отдела техобеспечения говорил.
Он попытался вспомнить, какой свитер был на технике, не смог, разозлился и в какой-то миг едва не шарахнул телефоном о ближайшую лиственницу. Но сдержался — вовремя.
— Седьмой, — ожил телефон, — вертолет к тебе не успевает, два часа лету. Посему… пункт четыре-один. Действуйте.
— Вас понял, — отозвался лейтенант.
Он был спокоен. Теперь, когда черта подведена и все решено… осталась лишь последняя деталь, формальность, а затем эта история наконец получит свой финал.
* * *
Ей было очень больно.
Боль была везде, и она ясно чувствовала, как с каждой секундой, каплями протекающей сквозь пальцы крови, из нее уходит жизнь. Но все же она сумела открыть глаза…
…и увидела низкое серое небо над лесом. Чужое небо… и зелень листвы незнакомых деревьев.
…и черное, круглое, заслонившее собой…
Не было ни вспышки, ни грохота — только негромкий щелчок выстрела.
