— В городе, говоришь? Видишь ли, Семен, ну как бы это тебе объяснить попроще… Здесь я себя лучше чувствую. Тайга меня кой-чему научила… А главное, конечно, цель у меня есть…
— Какая такая цель?
— Работу закончить. Кой-чего подытожить… В Сибири нынче, сам знаешь, большие дела… хорошие…
— А-а… А я вот думаю до весны повкалывать в горах инженером-кайлографом да к матушке съездить. Давно не видал…
— И не переписываетесь?
— Нет.
— А чего? Ты только не обижайся на допрос…
— Да так… Дело прошлое. Давай-ка лучше чаек справлю.
Огонь медленно разгорался. Чаров сидел возле палатки, наблюдая за ловкими действиями Семена. Свет выхватывал из сумрака то его руки, то кудлатую голову с низким лбом, глубоко посаженными глазами и сильным, крыластым носом. Борода Семена спорила с костром желтизной, и Чарову стало грустно оттого, что скоро придется расстаться с этим немногословным, странным человеком.
— Семен, — окликнул он егеря, — а как ты сам себя считаешь — хорошим или плохим?
Семен, не оборачиваясь, сплюнул в костер, потер ладони.
— Я разный, начальник.
Перевал взяли скоро, хорошо поев перед высотой. Ради такого случая Чаров расщедрился на две банки тушенки и лапшу. До самого вечера шли горной долиной, постепенно спускаясь в тайгу, и к ночи, когда вот-вот должен был начаться весь день собиравшийся дождь, выломились на Кудалкан, холодную непутевую речуху. Здесь еще километра два им везло, попалась добрая тропа. Умаялись зверски — как-никак, а за плечами килограммов по тридцать с лишним. Одна палатка, впитавшая в себя влагу, тянула черт знает сколько. Ее нес Чаров, крупно вышагивая впереди Семена.
У реки попили чаю и завалились спать. Но, несмотря на усталость, уснули не враз, а еще курили, вздыхали. Чаров, рыская по эфиру транзистором, оторвал кусок чьей-то фразы насчет дружбы и товарищества. Дальше пошел треск.
— Щебетун! — презрительно сказал Семен. — Друг, товарищ…
— А чего ты? — спросил вдруг Чаров. — Чего ты на все сквозь кулак смотришь?
— Я всю дорогу сам по себе. Сделаю веселье — весело будет, сделаю хреново — хреново станет, — прикрылся Семен.
— Одному все равно нельзя. Без людей пропадешь…
— А я не один.
— Ну?
— У меня внутри еще такой же сидит. Вот мы с ним и беседуем, не скучаем.
— О чем?
— Про жизнь…
— Получается?
— Когда да, когда нет… А от людей я не бегаю. Я их в общем-то уважаю. А вот они меня — это как когда…
— А почему — задумывался?
Семен усмехнулся:
— Вишь ли, начальник, тут бы с собой сперва договориться… С людями-то после можно. Что ж ты думаешь — так я и буду весь век возле костров обретаться? Не-ка…
