— Мда… А программы — распознаватели подделок? — заинтересованно спросил Плахин. — Если верить информации с моего комма, то любая попытка поступления синтезированного сигнала без подтверждающей модуляции с комма хозяина активизирует тревожный сигнал в ближайшее отделение СВБ.
— Тут есть одно ма-а-аленькое «но»… — хохотнул офицер. — Во-первых, программа, которую я использую, — это одна из последних разработок «четвёрки». А во-вторых, в данный момент я контролирую всю тревожную сеть планеты… В конце концов, СВБ мы или нет?
— Ясно… Спасибо за объяснение… Запускай…
— Уже… Новак садится в лифт… Начинает подъём… — поплыв, начал комментировать происходящее Коршунов. — Десять секунд… Пять… Одна… Двери…
Импульс генераторов стазис-поля отправил Новака в небытие ещё до того, как двери лифта полностью открылись. А вот двух оставшихся в сознании телохранителей пришлось успокаивать парализаторами — видимо, параметры психики позволили обоим имплантировать УИ,[9] и, предчувствуя опасность и пытаясь увести шефа с линии атаки, они попытались сбить его с ног…
— Шустрые мальчики… — уважительно покосившись на замершие в заблокированных дверях тела, пробормотал Коршунов. — Только вот УИ им поставили по большому блату…
— В смысле? — не понял генерал.
— При рабочем параметре меньше двенадцати единиц его не ставят. По моим прикидкам, у правого — четыре, у левого — семь. Ерунда… Будь хоть у одного больше пятнадцати — лифт встал бы между этажами…
— Мой просчёт… — расстроился Плахин. — Как говорил Талейран: «Это — хуже преступления. Это — ошибка…»
— Господин генерал! Сколько вы лично знаете людей — носителей УИ?
— Одного… — подумав, ответил генерал. — Кононов из Беты.
— Угу… На все СВБ Лиги — семеро. Так что вы практически не ошиблись… — улыбнулся лейтенант и метнулся на помощь своим товарищам, забрасывающим тела в грузовые люки «Носорогов»…
Пояс астероидов, лежащий между орбитами четвёртой и пятой планет системы, ужасал своей протяжённостью. Судя по информации в Сети, это нагромождение камней, состоящее более чем из двадцати миллионов крупных и не очень обломков, был одним из наиболее любимых кодрами: четыре из двенадцати ежегодных больших гонок проводились именно тут. Изображение висящих в «неподвижности» валунов, занимающее всю поверхность большого обзорного экрана «Гепарда», замершего на стартовых координатах, было аппаратно увеличено в несколько раз и приближено; синяя линия, изображающая будущую тренировочную трассу, причудливо извиваясь, вела в глубь этой каши из камней и заканчивалась где-то ужасно далеко, возле транспорта с названием «Пристанище»… Желающих пощекотать себе нервы было предостаточно — подключившись к сенсорам корабля, Элли насчитала шестьдесят три метки, включая и их. Причём названия двух из них девушка слышала и раньше: «Росинант» Злобного Цзю, одного из самых известных кодров современности, и «Бумеранг» Милашки Кэтти — одной из немногих гонщиц-женщин, самостоятельно управляющих своими кораблями. Разобравшись с управлением оптического умножителя, она с интересом осмотрела обводы обоих кораблей и завистливо вздохнула: оба судёнышка были намного красивее «Гепарда».
