Ганианец влез на кровать к Тристану, обнажив клыки и прижав уши, готовый в любой момент отразить нападение. Раджак, по всей видимости, этого не заметил.
— Сиди спокойно и не крути головой, — предупредил Раджак.
Тристан откинул голову назад, когда инструмент оказался над ухом, жужжа, как тциги. Пулу издал предупреждающее шипение.
— Не дергайся, — сказал Раджак.
Юноша изо всех сил зажмурился, сомкнул руки и стиснул зубы, пока не почувствовал прикосновение машинки к затылку. Чтобы отвести ее от себя, он протянул руку.
— Не…
— Убери руку, а то ее отрежет, — пригрозил Раджак.
Тристан увидел ужас на лице Пулу. Он закусил губу, еще крепче сжал руки и так просидел, пока Раджак не закончил. Губернатор подошел ближе к Тристану, который покраснел от пристального взгляда старика и опустил голову.
— Отличная работа, Раджак, — похвалил Реньер. — Сходство просто поразительное.
Он спрятал кулоны в карман.
— Я пришлю Авуз с одеждой для него. А ты покажи ему, как пользоваться гигиенической кабинкой и пеной для бритья. Завтрак подадут через час.
— Слушаюсь, сэр.
Услышав, что дверь задвинулась, Тристан приподнял голову настолько, чтобы взглянуть на Пулу. Голос его был чуть слышен:
— Видно?
— Да, — Пулу отвернулся сгорая от стыда.
Тристан чувствовал себя раздетым догола и выставленным на всеобщее обозрение перед племенем. Случившееся с ним было гораздо хуже обрезанных ногтей. Тристан дотянулся до затылка и прикрыл ладонью небольшую татуировку — метку, говорившую о принадлежности к племени. Смотреть на эту татуировку и касаться ее имели право только женщины. Юноша испытывал стыд и унижение.
— Пошли, Тристан, — поторопил Раджак.
Не снимая руки с татуировки, Тристан поднялся и последовал за военным, не поднимая глаз. Через несколько минут он вышел из душа и увидел свое отражение в зеркале на стене. Новая волна унижения заставила его отвернуться, но что-то на миг вспыхнуло в его памяти, и он нехотя вновь посмотрел на себя. Его черты лица были четкими, не таким размытыми когда он смотрелся в воду, но не это привлекло внимание Тристана. Его поразило, что он на кого-то похож, он как будто видел раньше это лицо — свое и в то же время чужое. Он покрутился, рассматривая себя с разных сторон, потом стал приглаживать остриженные волосы над ушами, на шее, и вдруг понял, кого он сам себе напоминает, — молодого человека на голограммном диске.
* * *
Брюки жали там, где он привык носить лишь набедренную повязку. Тристан переминался с ноги на ногу и пытался растянуть трущий шов.
