* * *
Кавалер – под землей, в подвале, на своей «свалке».
Здесь хранятся отвергнутые вазы, лишние картины, мешанина из саркофагов, канделябров, слишком усердно отреставрированных античных бюстов. Помимо малоинтересных, не достойных показа работ, здесь прячутся и такие образцы античного искусства, известие о попадании которых в руки чужестранца не порадовало бы короля и его советников. Кабинет Кавалера посещают практически все, но мало кого из гостей допускают в подвальное хранилище. Всякий собиратель – потенциальный (если не фактический) вор.
Кто-то сказал: всего иметь нельзя – хранить негде. Современная шутка. Шутка, которую можно понять в наше время, когда мир перенаселен, когда пространство съеживается и крепнут теллурические силы. Во времена Кавалера подобное вряд ли прозвучало бы.
Вообще-то иметь можно порядочно. Это зависит от желания, а не от наличия площади хранения. Зависит от того, до какой степени вы хотите забыть самого себя – от того, насколько вам плохо.
* * *
Кавалер – в обсерватории, которую устроил на верхнем этаже, вдоль южной и западной стен особняка. Стоя на балконе за окном, занимающим половину круглой комнаты, можно, не поворачивая головы, полностью вобрать взглядом голубое небо, землю, залив. Как счастлив Кавалер: ни в одном европейском городе, в центре, нельзя видеть ничего подобного! А он еще и приблизил этот вид – оказавшись посреди него, будто на утесе. Или в камере-обскуре. Кавалер велел завесить вторую половину комнаты зеркалами, и в них на закате появляется призрак Капри, по ночам – залив, играющий лунными блестками, и, иногда, полная луна, встающая, кажется, из самого жерла вулкана.
Кавалер – на длинном парчовом сиденье, опоясывающем зеркальную часть комнаты. Он откинулся на подушки, читает книгу. Поднимает глаза. Как хорошо! Можно ли желать большего? Вот моя родина.
* * *
Кавалер – в гостиной на третьем этаже. Наблюдает за колонной серого дыма, поднимающейся, набухающей, повисающей в небе. Наступает ночь. Кавалер следит за продвижением мерцающей красным массы. Катерина в соседней комнате играет на спинете. Густой поток лавы ширится.
* * *
Кавалер – на склоне горы, с Бартоломео Пумо. Они одни. Два человеческих существа. Кавалер с кем-то моложе себя – привычная ситуация. Но Бартоломео – слуга, и Кавалер не ощущает потребности быть дядей. Кроме того, мальчик настолько скромен и настолько не подобострастен в обычном понимании этого слова, что Кавалер позволяет ему собой руководить. Приятно для разнообразия побыть нерешительным, ведомым. Здесь, в демократии природы они на равных. В присутствии других Пумо играет подобающую роль, занимая положенное место в цепи общественной несправедливости.
