Ее мысли прервал слуга, загородивший девушкам весь обзор.
— Эй, милейший, вы посторониться не желаете? — с негодованием воскликнула Марисса, но тот и не думал уходить. Вместо этого, он обратился прямо к Мэл.
— Миледи, прошу пройти со мной, леди Элиран хочет поговорить с вами.
— Это что еще за новости? — вспыхнула Марисса. — Мы не подданные этой особы и не обязаны подчиняться.
— Это не просьба, — не поддался мужчина.
— Да как вы смеете? — девушка хотела подняться, но Мэл удержала ее за руку. На сегодня с нее скандалов вполне хватило.
— Не надо. Я пойду.
— Мэл…
— Нет, я предполагала нечто подобное после этого постыдного танца. В конце концов, принц Дэйтон ее сын.
— Будь осторожна, — успела шепнуть Марисса, прежде чем Мэл поднялась и покинула зал для приемов, спеша следом за слугой.
Она шла к покоям леди Элиран с волнением и опасением, и справедливо не ожидала от этой встречи ничего хорошего. Они оказались, пусть невольно, пусть не зная этого, соперницами и во власти, и в любви.
— Полагаю, вы догадываетесь, почему вы здесь?
Ровенна встретила ее в своей гостиной, но сесть не предложила, зато не стеснялась нагло и откровенно ее разглядывать.
— Все дело в принце Дэйтоне.
— Да. Я, как мать, весьма обеспокоена. Что такого вы ему сказали, что он презрел правила этикета и бросил вас посреди танца, одну?
— Думаю, этот вопрос лучше задать ему. Но, если позволите, я могу предположить…
— Я слушаю.
— Принца очень расстроило, что никто не вспомнил о его дне рождения.
— Вы думаете, я настолько бессердечна, что не помню о дне рождения собственного сына?
— Что вы, нет. Но принц так подумал.
— Вы зарываетесь, милейшая.
— Простите, если невольно оскорбила вас.
— А вы дерзкая. Это воспитание Вестралии так на вас действует?
— Я не воспитывалась в Вестралии, миледи. По рождению и образованию я арвитанка.
— И что же, вы совсем не боитесь меня?
— А вас стоит бояться?
— Многие полагают, что стоит. Многие, но не вы.
— Страх лишает разума, а для меня это недопустимо.
— Значит, во всех своих действиях вы руководствуетесь только им? Разумом?
— А как иначе?
— И даже с моим сыном?
Мэл не стала отвечать на этот вопрос, вместо этого задала другой:
— Чего вы хотите?
— Этот вопрос я хотела задать вам.
Они смотрели друг на друга, пытаясь просчитать, и ни одной этого не удавалось. Мэл лукавила, когда говорила, что не боится ее, она боялась оказаться слишком слабой, быть не способной противостоять этой женщине, а Ровенна боялась не ее, но чего-то иного в этих отчего-то знакомых глазах. Она видела эти глаза раньше, и взгляд, немного превосходящий. Так на нее смотрела только одна женщина, много лет назад, когда она сама была совсем другой.
