— Тебя не пускали?
— Я никому из них не приглянулась. Понимаешь? Я тогда так жаждала, кому-нибудь приглянуться, а сейчас понимаю, сдохла бы раньше. И даже не нашли бы.
— И как же ты…
— Я как-то кинулась под ноги к первому же вышедшему из клуба мужчине. Умоляла дать мне любую работу. Блин, да я готова была весь пол у них языком вылизать, спать с кем угодно, делать все, что угодно, даже убить. Он усмехнулся тогда, кивнул охраннику, и меня пропустили. Но дозы не дали. Зато предложили работу.
— Какую?
— Быть поставщиком. Заманивать таких как я глупых дур в клуб.
— И ты согласилась?
— Тогда я была на все согласна.
— И скольких ты…
— Не смотри на меня так, Эля. Это зависимость и даже больше. Я тогда почти ничего не соображала.
— Сейчас она прошла?
— Уменьшилась в разы. Но, не думаю, что когда-нибудь пройдет. Я уезжаю завтра в Лондон. Родители пищат от счастья. Я наконец-то взялась за ум. Но я просто боюсь здесь оставаться. Потому что ложусь и просыпаюсь с одной мыслью. Пойти туда. Ты хочешь спросить, почему не иду? Из-за тебя. Я видела кое-что там, в больнице. Думала, бред свихнувшейся наркоманки, но после того, как в один миг исцелилась, уже не так уверена.
— О чем ты говоришь?
— О страшных тварях, которые хотели меня забрать. Я видела их тогда. И молилась, чтобы не стать их пищей. Как стала пищей этих тварей из клуба. И я лучше сбегу на край земли, чем снова увидеть их.
— А песочные часы?
— Это символично, не правда ли? Они испивали нас, иссушали до дна. И наше время измерялось уже не годами, а каплями крови, которые мы теряли. Моя подруга, та, с кем пришла, умерла полгода назад. В больнице, от анемии, которая переросла в сильнейшую пневмонию. Все они умирают от гриппа, а на самом деле…Песочные часы — это их символ. Они клеймят нас им, чтобы любой из них мог в любой момент подойти.
— В смысле?
— Ну, если он увидит на улице девочку с таким знаком и будет голодным, то может воспользоваться ей. Это как биотуалет. Для них совершенно бесплатно.
— Это мерзко.
— Да. Неприятно.
— Но почему они не могут взять любого на улице или…
— Потому что нельзя, — перебила меня Марина, — У них свои законы, которые нам не дано постичь. Им нужны добровольные овцы, наверное. И таких не мало.
— А твой знак?
— Все еще при мне. Я попытаюсь его извести. Надеюсь, со временем он исчезнет.
— Марин, как мне помочь сестре? Она ничего не хочет слышать. Я для нее враг.
— Для нее все сейчас враги. Если она провела там мало времени, то это плохо. Она все еще заражена этим романтизмом. Я была там почти год. Видела много дерьма. Поэтому соскочила, почти. Ей твой метод исцеления не поможет.
