— Может, Баран.
— Сама ты овца, — разозлился крыс и забрался на подоконник.
Я примостилась рядом и загрустила. После четырех дней в реанимации и одной остановки сердца я резко пошла на поправку. Подозреваю, что все же это благодаря моему Крысу — хранителю. Необычных происшествий вокруг больше не происходило, странные тени не появлялись, а Маринка и впрямь поправилась. Ее выписали за день до моего перевода в палату. Я, конечно, очень рада за нее, но хотелось бы все-таки понять. Что же тогда такого произошло, что я чуть не умерла, а она выздоровела?
— Слышь, Крыс, может я целитель? — в очередной раз с надеждой спросила я. Мне не ответили. И я бы даже смирилась и убедила себя, что крыс вполне себе обычный и никак не может говорить, но каждое утро этот паршивец убеждал в обратном. Подкрадывался к самому уху и кричал во все горло:
— Имя, имя назови.
Пару раз я так с кровати сверзилась. Сомнительная, скажу я вам, радость.
Василий Петрович обещал нас выписать к концу недели. Меня и крыса, то есть. Ему очень понравился мой новый питомец, а вот родители были не в восторге. Особенно мама. Все переживала, что наша черная кошка Багира им закусит. Но крыс заверил, что так просто врагу не сдастся. Ну, ну. Поживем — увидим. Впрочем, это его проблемы. А у меня своих хватало. Например, на фоне последних событий я фобией заразилась. Боюсь, что кто-нибудь меня коснется, и я опять окажусь в реанимации. Поделилась опасениями с Крысом, он как всегда ничего не объяснил, но тонко намекнул прикупить пару перчаток или пару кофт с длинным рукавом. Жесть.
— Бонифаций? Боня? Нет? Ты хоть скажи, я в правильном направлении мыслю? Имя русское или как?
— Дура ты, Элька, — плюнул крыс, — Ты мое имя и так знаешь.
— Если бы знала, сказала бы.
Все. Замолчал, надулся. И я надулась. Устала я уже от больницы, от уколов, от таблеток, от своего врача «ангела» и от крыса тоже устала.
— Может, мне тебя здесь оставить?
— Я тебе оставлю полоумная. Я твой хранитель.
— Да не нужен ты мне.
— Ага, не нужен, как же. Стоит мне уйти, как тебя съедят целиком и косточек не оставят.
— Да кто съест-то?
— Имя назовешь, скажу, — завел старую песню грызун. А я простонала. И что у меня за жизнь-то такая?
Я вернулась в палату, точнее доковыляла. Крыс примостился на плече, цепляясь за ворот майки. И тут нас ждал неожиданный сюрприз.
— Ромка?
Я сощурилась от его яркой бирюзовой ауры. И не синяя, и не зеленая, что-то среднее. Да, никуда мой дар не делся, усилился даже. Я теперь без подсказок могла понять настроение объекта по его ауре. Вот Ромка был взволнован и воодушевлен.
