— Мне поручено рассмотреть ваше заявление… Могу я задать вам несколько дополнительных вопросов?
— Да, конечно, — с какой-то покорностью в голосе ответила Анна Тимофеевна и вздохнула.
Вера вошла в комнату следом за мной и остановилась у двери, оказавшись таким образом у меня за спиной. Из-за этого я испытывал определенное неудобство, так как не мог обращаться к обеим моим собеседницам. Но потом я подумал, что дело, по которому я пришел, касается прежде всего Анны Тимофеевны, и стал разговаривать только с ней.
— Дело в том, Анна Тимофеевна, — начал я, — что в наших архивах нет никаких сведений, подтверждающих, что ваш муж был репрессирован в тридцать седьмом году. Вообще нет данных о том, что он был арестован или находился под следствием.
Я ожидал, что Анна Тимофеевна удивится, услышав мои слова, но она, как ни странно, отнеслась к ним совершенно спокойно, как будто все, что я сказал, было ей давно известно.
Впрочем, так оно и оказалось.
— Да, я знаю, — сказала она и снова вздохнула. — Мне уже не раз это говорили.
— И вы все же настаиваете на том, что ваш муж, как вы пишете, «ушел в НКВД и не вернулся»? — спросил я. — Какие у вас для этого есть основания?
Анна Тимофеевна непроизвольным движением поправила стопку тетрадей на столе.
— Вы знаете… Простите, я не спросила ваше имя и отчество, — виноватым тоном сказала она.
— Михаил Иванович, — ответил я.
— Вы знаете, Михаил Иванович, — заметно волнуясь, заговорила она, — в те годы муж часто приходил поздно, тогда работали ночами, но он всегда мне звонил… А в тот день, когда он не пришел домой, он мне не позвонил…
Начало ее рассказа показалось мне каким-то сумбурным и несущественным, но я решил терпеливо выслушать ее, хорошо понимая, что сейчас творится у нее на душе.
— Около полуночи я позвонила ему на работу, но никто не ответил. Тогда я позвонила домой его помощнику, и он сказал мне, что Григорий Васильевич еще утром ушел в управление внутренних дел и в прокуратуру больше не возвращался.
— Но может быть, он сделал все свои дела, а потом уехал куда-нибудь в другое место? — предположил я.
Анна Тимофеевна отрицательно покачала головой:
— Нет, он должен был предупредить об этом своего помощника, потому что в тот вечер у него было назначено совещание с районными прокурорами. Оно не состоялось, и поэтому все разъехались по домам.
— Как вы полагаете, зачем он мог пойти в управление НКВД? — задал я довольно нелепый вопрос.
— Он часто туда ходил, — нисколько не удивившись моему вопросу, ответила Анна Тимофеевна. — Это была его служебная обязанность, он же осуществлял прокурорский надзор.
