— Что с тобой, Эйприл? Скажи мне!
— Я боюсь, — призналась она, понимая, что он неправильно истолкует ее слова. Так и случилось.
— Чего? Кого? Боже мой! Что так тревожит тебя все это время?
Она медленно покачала головой, пытаясь привести в порядок все те жуткие мысли, которые метались в ее мозгу. Свадебный прием. Лицо Смитсона, словно невзначай обронившего в разговоре с ней несколько фраз, которые потянули за собой цепь воспоминаний, словно раскручиваемую назад кинопленку. Кадр за кадром. Внезапно на одном из них появилось лицо Мархама: лицо, искаженное звериной яростью в тот момент, когда она заявила ему, что подаст на него в суд. Она снова увидела себя в зале суда и этих людей, безжалостно избивающих ее своими оскорбительными, унижающими вопросами. И непрерывные вспышки фотоаппаратов, ослепляющие ее, когда она выходит из этой преисподней на улицу. И весь этот кошмар, через который пришлось пройти, предстал вдруг перед глазами с такой ужасающей ясностью, словно все это случилось десять минут, а не десять лет назад.
Она прижалась к Джеку, отчаянно пытаясь вытолкнуть все это из своей головы, боясь, что на этот раз ей не удастся это сделать. Не удастся, потому что он не позволит. Он хотел помочь, но Эйприл чувствовала, что если она расскажет ему всю эту мерзкую историю, то ей уже не придется надеяться на продолжение их отношений.
Несмотря на то, что она прильнула к нему, Джек чувствовал, что Эйприл старается взять себя в руки и поставить между ними какой-то барьер. Никогда в своей жизни он еще не чувствовал себя таким беспомощным. Сколько раз он был на грани жизни и смерти. Его способность всегда оставаться спокойным и уравновешенным, не паниковать и не терять головы, какой бы критической ни была ситуация, во многом способствовала тому, что он так рано завоевал признание своих коллег. Научиться владеть собой оказалось совсем не просто, но в его работе обойтись без этого было просто невозможно, и со временем жесткий самоконтроль стал образом его жизни.
И так было до сих пор. Сама мысль о том, что что-то отравляло существование Эйприл, и это что-то могло превратить сильную независимую женщину, с которой они самозабвенно занимались любовью всего несколько минут назад, в уязвимый, дрожащий комок нервов, ужасала его. Ужасала до такой степени, что он сейчас не в состоянии был придумать ничего более благоразумного, чем просто попытаться успокоить ее и убедить рассказать ему свою историю. Подумать только, ведь вся его карьера была построена именно на этом, на способности открывать человеческие души!
