Наконец он полностью вошел в нее, и она с восторгом встретила его первый удар. Потом еще и еще. Джек чувствовал, как последние нити разума одна за другой лопались в его голове, когда при каждом толчке его живот соприкасался с ее животом. Отдавая ей себя и одновременно принимая ее, он вдруг ощутил потребность обладать ею постоянно — в этой жизни, в следующей жизни, и целую вечность.
У самой вершины наслаждения, он замер на какую-то долю секунды и посмотрел ей в глаза. Они ничего не сказали друг другу, но в следующее мгновение, когда пик был позади, их глаза сказали друг другу, что теперь между ними существует связь.
Навсегда. Бесповоротно.
Джек, тело которого еще не перестало содрогаться, всем своим весом навалился на нее. И только когда Эйприл тихонько застонала, он смог найти в себе силы перенести тяжесть своего тела на руки, приподнявшись на них над ее грудью и слегка касаясь ее. Он посмотрел на ее лицо, но из-за тени его почти не было видно. Ему хотелось увидеть ее глаза и узнать, что она чувствовала в этот момент. Может быть то же, что и он? А он чувствовал, что весь мир вдруг стал вращаться по новой орбите.
Она снова застонала, и он разогнул руки в локтях, чтобы освободить ее от своего веса, неожиданно подумав, как ей должно быть неудобно.
— Сукин сын, — пробормотал он, отодвигаясь от нее, разозлившись на себя за свое полное невнимание к ней. Он хотел ее так безумно, так слепо… Он снова мысленно выругал себя. Он хотел, чтобы космическая орбита совпала с его орбитой в то время, как здесь, на земле, она, вероятно, была бы гораздо счастливее, если бы он слез с нее.
— Побудь со мной еще немного, — прошептала Эйприл, снова прижав ноги к его бедрам, пытаясь приблизить его к себе.
Чувствуя себя настоящим негодяем, Джек тотчас же снова наклонился над ней, подсунул руки под ее спину и бедра.
— Эйприл, прости меня.
Она протянула руки к его плечам, чтобы подняться, взявшись за них, но его слова заставили ее замереть. Приподняв голову, она спросила:
— За что?
Как два этих слова могли вместить в себя столько недоумения и настороженности?
— Я так ужасно вел себя. Он покачал головой в знак неодобрения самого себя и поднял ее со стола. Она все так же держалась ногами за его бедра, и Джек, прижимая к себе ее тело, повернулся и сел на стол.
Держа ее в своих объятиях, он зарылся лицом в ее волосы и зашептал:
— То, что только что произошло между нами, просто невероятно. И я разозлился на себя, потому что взял тебя здесь, на твоем столе, словно какой-нибудь бык, черт побери. — Приподняв ее подбородок, он заглянул в светившиеся глаза. — То, что сейчас случилось с нами, заслуживало, по крайней мере, мягкой кровати и чистых простыней.
