Ни на секунду не задумываясь, Джек схватил висевший на шее фотоаппарат и несколько раз нажал на кнопку. Удивительное преображение ее лица, которое во время смеха стало вдруг таким естественно-счастливым, было для него настоящим откровением. И он подумал, что, когда она смотрит на него с любезной улыбкой, у нее никогда не бывает такого… беззаботного выражения лица.
Что же могло произойти, чтобы настолько обеспокоить женщину, заставить жить в постоянном напряжении, вынуждая подавлять в себе естественные проявления чувств? Они были знакомы меньше суток, а он уже видел ее насквозь. Как хорошо он понимал состояние ее души. Оно отражалось в ее глазах точно так же, как в тех, которые вглядывались в него каждый раз, когда он смотрел в зеркало.
— Простите, молодой человек, но не могли бы вы сфотографировать нас? Я уверена, что Деборе захочется увидеть наши лица в своем альбоме.
— А? Что? — ответ Джека был отнюдь не профессиональным. Он быстро обернулся и был встречен снисходительными улыбками нескольких пожилых дам, одетых как на подбор в какие-то банты и рюши. — К вашим услугам, леди.
Джек облегченно улыбнулся, радуясь тому, что появился повод отвлечься от своих мыслей, и инстинктивно включая свое обаяние, которым он, как фотожурналист, научился пользоваться много лет назад. Оно служило ему своего рода инструментом, позволявшим расположить к себе «объект». Улыбнись, и тебе улыбнется весь мир — таков был его жизненный девиз.
— Разве может свадебный альбом обойтись без фотографии таких очаровательных дам!
Час спустя Джек, изображая само терпение, которое, кстати говоря, у него было готово вот-вот лопнуть, проклинал про себя, чертыхаясь на разных языках, одну из этих старух, уползшую, чтобы разыскать «дорогую тетушку Минни», без которой никак не мог обойтись последний — на этот раз самый последний — групповой портрет.
Никогда-никогда больше он не позволит ни одной напористой энергичной фее с волосами цвета воронова крыла и таинственными глазами, так бессовестно надуть себя. И какое это имеет значение, что он сам предложил заключить эту сделку? Разве есть на свете что-то более мучительное и унизительное, чем его сегодняшняя «работа»? И разве есть такая плата, которую можно предложить за этот позор?
В ожидании, пока жужжавшие возле него старухи решат, наконец, кто где должен стоять, он, сам того не замечая, снова стал всматриваться в толпу. И в конце концов увидел ее. И увидел в тот момент, когда сенатор Смитсон распростер руки, чтобы заключить ее в свои объятия. Эйприл побледнела, и ее губы напряженно сжались. Сейчас в журналисте должен был проснуться профессиональный интерес, но вместо этого Джек вдруг почувствовал сильнейшую вспышку…
