— Оказывается, здесь каждый чем-нибудь гордится. — Интонация его голоса была абсолютно нейтральной, не позволявшей понять, что он чувствовал в данный момент.
Эйприл рискнула взглянуть на него еще один, последний, раз.
— Мне кажется, смысл этого слова понятен нам обоим.
— А мне кажется, нам обоим понятно гораздо больше, чем только смысл этого слова.
Эйприл пришла в замешательство и, не зная, что ответить, решила уйти, но в следующую секунду ее запястье оказалось в его руке. Она замерла и посмотрела на свою ладонь, заключенную в тиски его сильных, но в то же время нежных пальцев. Потом взглянула ему прямо в глаза.
— Отпустите меня, пожалуйста.
Джек немедленно подчинился.
— Простите, я не хотел вас обидеть, — искренне сказал он. — Но, прежде чем отпустить вас, я бы хотел положить конец неопределенности. Знаете, мне было бы любопытно узнать, что, все-таки, я согласился для вас сделать.
Эйприл почувствовала, что ей становится жарко от стыда за свое поведение. Какая же она сверхчувствительная идиотка!
— Ну конечно.
Джек перегнулся через стол и вынул из-под салфетки забытые снимки.
— Может быть, они имеют к этому какое-то отношение?
Эйприл молча кивнула, но Джек не заметил ее жеста. Он уже просматривал фотографии.
— Ужасно. Просто-напросто испортили хорошую пленку, — пробормотал он.
— Вы говорите так, словно делать плохие фотографии — настоящее преступление. Конечно, я понимаю, что они оставляют желать лучшего, но…
— Хочу вам сказать, что если на этих снимках изображен не Всадник без головы на семейной вечеринке, то ничего хуже этого я еще никогда не видел. — На его лице было неприкрытое отвращение. — Ради Бога, скажите, что это снимали не вы.
Эйприл ничего не могла поделать. На ее губах появилась холодная беспристрастная улыбка.
— Ну почему же? Неужели вы работаете только для тех людей, которые так же хорошо владеют фотоаппаратом, как и вы? Не кажется ли вам, что в таком случае вы ведете себя в некотором роде неразумно?
Сделав такое заключение, она не сомневалась, что его ответ будет саркастическим. Однако все вышло совсем по-другому. Он выглядел так, будто все тело неожиданно сковало ледяным холодом. Его плечи окаменели, а напряженные пальцы никак не могли выпустить глянцевые фотографии. Через несколько долгих секунд он разжал, наконец, пальцы, и снимки упали на стол. Его словно бы окоченевшая спина медленно расслаблялась. «Что ж, мы играем по правилам», — подумала Эйприл. Но то, что на этот раз она одержала над ним верх, не принесло ей никакого удовлетворения.
