Тут затесалась промеж прочих мыслей одна, как незваный гость. Пусть и назвалась она в лагере вдовой, а на деле-то брачных уз не снимал с нее никто, да и не снимет. И захоти она сызнова судьбу свою устроить, век таиться обречена: с многоженцами разговор короткий – развод и позор[9]. Правда, найти ее здесь, в Тавриде, ох как мудрено, да и захочет ли Артемий Демидович искать-то? Скорее, выждет срок, после которого сочтут его жену без вести пропавшей, и женится вновь. Но в батюшкином храме ему уж, конечно, не служить, как и в любом другом: женатого вторым браком в священники не благословят.
Накатывали мысли и накатывали, как волны на берег. Иметь ли ей все же надежду соединиться с Михайлой Ларионовичем, или запретить себе и думать о нем? Кто она теперь, чтобы задумываться о таком блестящем офицере? Навек лишенная места в обществе, дарованного ей ее сословием, стала поповна не пойми кем. Не крестьянка, не мещанка, не купеческая дочь, не дворянка, да и к духовенству не смеет она более себя причислять – для всей прошлой жизни пропала без вести. Кто не погнушается девицу без рода и племени в жены взять? Разве что солдат. А она о ком размечталась, дура?
Поднялась Василиса и с грустью поглядела на волны. На недолгое время поделились они с нею своей силой, воспарить позволили, а, вышла на берег – вновь бесправна да беззащитна. Добры к ней солдаты в гарнизоне, это так, но, случись что неровен час – в ком поддержку найдет? Женщине должно быть либо при отце, либо при муже, либо при Господе Боге, в монастыре. Это к мужчинам уважение питают за их чины, да мундиры, да ордена, а женщина, сколь она важного и полезного не делай, лишь за мужчину своего уважаема и будет. Если ж нет у тебя покровителя, кто ты в глазах людей? Что пожелают, то над тобой и учинят.
Побрела Василиса обратно, да вспомнила дорогой, что нынче с утра съехались татары из окрестных деревень и устроили близ русского лагеря нечто вроде ярмарки. И фруктов навезли, свежих и сушеных, и баранины, и тканей, и выделанных овечьих шкур. Выставили лакомства свои басурманские из пропитанного медом тонкого теста с орехами… Вздохнула девушка: ни полушки не было у нее, чтобы побаловать себя покупкой. Но затем решила: поглазеть-то ей не возбраняется! И отправилась на ярмарку.
Меж торговцами-магометанами с выложенным перед ними товаром бродили и солдаты, и офицеры, и несколько офицерских жен, знакомых Василисе еще с монастырских времен. Прошлась девушка взад и вперед, раскланялась со своими знакомыми, и, смущаясь, приняла подарок от одного из солдат, что лежал недавно в лазарете – пригоршню вяленых груш.
