– Ты что, испугалась? – спросил Сеня странно родительским тоном. С заботой, участием, что ли? Сыграть такое не всякий актер сумел бы. Ольша вопросительно уставилась на него.
– А чего вы ждали?
– Не нужно нас бояться. Мы не приносим зла людям.
Ольша зябко поежилась.
– Как же… Я видела.
Положили человек десять и бровью никто не повел. И это называется «не приносим зла!»
– Если ты имеешь в виду боевиков Завгороднего, то их мы к людям не относим. Поднявший руку на себе подобного заслуживает лишь смерти.
– А полицейские? Они что, тоже не люди?
Сеня усмехнулся:
– Можешь не продолжать. Мол, семьи у них, жены, дети, родители… Я знаю. Но полицейских-то мы не убивали!
Он ловко добыл из-под тонкой джинсовой рубашки знакомый пистолет с набалдашником глушителя. Все-таки прятать оружие они были великие мастера.
– Это биопарализатор. Он не убивает, только обездвиживает на некоторое время. Полицейские около нашего домика давно очухались и, наверное, горюют у обломков своего джипа.
Сеня помолчал.
– Настоящее оружие только у Пахи.
– Этот его винчестер? – спросила Ольша.
Сеня уточнил, вновь делая непроницаемое лицо:
– Если ты имеешь в виду его пушку, то она выглядит под снайдер, а не под истинный винчестер.
– Какая разница! – перебила Ольша. – Стреляет что снайдер, что винчестер одинаково – насмерть!
Сеня вновь умолк.
– Послушай, девочка, – сказал он после минутного раздумья. – Ваше общество больно. А когда болезнь вцепится в организм, наступает время скальпеля. Никто не плачет, когда сталь вырезает пораженные ткани. И никто не не смеет называть хирурга убийцей.
Ольша в упор глядела на Сеню.
– Ваша хирургия больше смахивает на ампутацию.
– Нет, – Сеня покачал головой. – Ампутация делает человека инвалидом. А если мы пристрелим нескольких подонков, нескольких бандитов и убийц, обществу будет только лучше. Мы не собираемся оздоравливать все ваше общество – тут у вас такая помойка, что, боюсь, уже поздно. Но тем, кого эти уже не ограбят, не убьют, не унизят – им будет лучше.
– Круто, – констатировала Ольша. – Вселенские судьи. Но вас сюда никто не звал, между прочим, на нашу помойку.
Сеня поморщился:
– Только не говори, что мы не имеем права, и так далее. Имеем. Уничтожать тех, кто строит свое благополучие за счет других, считается долгом. Это закон всего космоса. Поэтому мы и впредь будем их уничтожать.
В голосе Сени не было злости, и это Ольша сочла главным. В чем-то он был, пожалуй, даже прав.
– А остальные? Если у вас на пути случайно встанет совершенно посторонний человек? Как мои друзья час назад?
