, to есть умудренным и дельным. «Младой старец» был рассудительным, немногословным в высказываниях и имел практический склад ума. И хотя Париж не стал обителью муз, все же благодаря стараниям короля в нем появляется вскоре первая пара мощенных булыжником улиц, так что в дождливую погоду уже не везде было по уши грязи. Перед выступлением в крестовый поход Филипп велел еще возвести городские стены с башнями, которые через пару лет дополнительно укрепили быками по берегу Сены. Так был заложен Лувр и укреплен западный берег реки. Здесь же, на западном берегу с его помощью и пришел к власти Ричард — его «друг и брат», как в соответствии с принятыми тогда нормами обращения при переписке величал его Филипп. И вскоре состоялся его торжественный въезд в качестве почетного гостя французского короля во дворец на острове Ситэ. Примерно к этому времени относится рождение у Филиппа наследника Людовика.
Каковы же были мотивы поведения Филиппа по отношению к Ричарду? Во всяком случае ему нельзя приписать бездумное следование утвердившимся во французской политике традициям, предписывающим поддерживать недовольного сына в его борьбе против авторитета находящегося у власти отца: Иоанн и планы раздела наследства делали это абсурдным. Поэтому обрисуем вначале общую ситуацию. Очень даже может быть, что Ричарда и Филиппа, независимо от того, насколько соответствовали действительности слухи об их гомосексуальных взаимоотношениях, вначале действительно в определенном смысле связывали узы дружбы, они пользовались взаимным доверием и искренне заблуждались, короче говоря, Филипп принимает сторону Ричарда из эмоциональных побуждений. В Gesta Говден так изображает в высшей степени тревожное для Генриха II в политическом отношении положение вещей: Ричард, герцог Аквитанский и сын короля Генриха, гостил у короля Филиппа, который оказывал тому столь великую честь, что нередко ел с ним из одной тарелки и спал в одной постели. И король французский любил его как свою душу. Естественно, наши представления о королевских дворцах и обычаях королевского гостеприимства весьма отличаются от того, что было на самом деле, — крепости были довольно тесноваты, и современный описываемым событиям читатель этот отрывок мог воспринимать совсем иначе. Да и столь же маловероятно, что при своем дворе Филипп вел бы себя неподобающе его пониманию королевского достоинства. Остается лишь признать, что перед нами — свидетельства его чрезвычайной благосклонности к Ричарду. Предположение же о том, что подобное расположение обусловлено наивным почитанием на десять лет старшего товарища, блестящего королевича Плантагенета, при ближайшем рассмотрении не выдерживает критики. Почитания не было ни до описываемых событий, ни после. Столь же необычайную любовь питал Филипп в те годы и к младшему брату Ричарда Готфриду. Всего за год до этого, в августе 1186 года, Филипп, безутешный в своем горе, готов был броситься за этим своим другом в могилу. Оно и понятно. Ведь, по крайней мере в политическом смысле, смерть Готфрида была для него чувствительным ударом. С помощью опытного военачальника и искусного интригана герцога Бретонского он очень скоро смог бы взять под контроль Луару и Нормандию и, чем Бог не шутит, отбил бы от государства Генриха Анжу, превратившись таким образом в грозного противника герцога Аквитанского. В общем, подобная дружба прямо противоречила интересам Ричарда как наследника единого государства. Так уже в 1183 году Филипп выступает против Ричарда на стороне Генриха Младшего, а всего за несколько недель до столь бурного проявления дружеских чувств в Берри вторгается в его владения. И Филиппу, по всей видимости, понадобилось приложить немало усилий, чтобы заставить герцога, с которым ему уже пришлось познакомиться лично, — «брат» Ричард присутствовал при его коронации и в начале восьмидесятых даже воевал на его стороне — забыть враждебные действия и недружелюбную политику.
