Старец навис над конунгом, ожидая ответа. Но Олаф ничуть не смутился, на своем веку ему приходилось видеть и не такое.
— А какое тебе дело, бесплотный призрак? — стал в позу король. — Я вообще удивлен, почему тебя оставили в Мидгарде. При встрече надо сообщить бабушке Хель о ее досадном упущении.
— Не тебе судить, человек, что разрешено духам, а что запретно. Я, Старый Сакс, хозяин этих угодий, здесь я имею достаточную силу, чтобы стереть тебя в порошок. К сожалению, мне запрещено использовать энергию, питающую меня, для дел разрушения. Я нахожусь в Мидгарде, как ты называешь этот мир, благодаря моему лесу, и тот поддерживает меня своей силой. Но лес — это сосредоточение жизни, и если мне придется уничтожить жизнь, то мой зеленый друг войдет со мной в противоречие, и я развоплощусь. Однако знай, варвар, если ты или кто из твоих людей только попытается поднять руку на моего последнего сына, — и прозрачный старец кивнул на раненного Торкландом парня, — мне будет все равно, и тогда вам не выбраться отсюда живыми. Видишь, чужак, я откровенен с тобой, я даже готов тебе помочь добрым советом, лишь бы вы поскорее убрались отсюда.
— Отец, защити не только меня, но и остальных людей деревни, — прошептал раненый, цепляясь за плетень.
— Конечно же, мой дорогой Робин, я просто знаю, что ты не оставишь их и первый заслонишь грудью односельчан.
Олаф, оперевшись на меч, наблюдал эту умильную сцену между бесплотным духом-отцом и едва живым сыном.
— Ладно, йотун с тобой, старый хрыч, я согласен, — Олаф плюнул на песок и растер ногой, — будем говорить. А ты, парень, — повернулся король к Робину, — прикажи своим людям забить поросенка и накормить моих молодцев. А то, когда они голодны, я сам с ними с трудом справляюсь.
Викинги, столпившись чуть в стороне, наблюдали за беседой между своим предводителем и лесным духом. Суеверные северяне сперва струсили, решив, что против них выступил кто-то из богов. Но, видя уверенное, граничащее с нахальством поведение конунга, тоже осмелели.
— Да чтобы кабанчик пожирнее был, а можно и двух заколоть! И эль мы допить не успели! — выкрикивали стоявшие вдалеке хирдманы, но подойти ближе все-таки еще не решались.
— Пусть заткнутся и ведут себя поскромнее, а то вообще ничего не получат, — пробурчал Робин, но насчет поросят все же распорядился.
Старик-призрак нагнулся над сыном и приложил прозрачные руки к его голове. Сила на глазах возвращалась к парню.
— Хорошо, а теперь скажи, — обратился Торкланд к Робину, — почему ты не захотел пропускать нас в свой лес, несмотря на то, что буквально накануне здесь проехал отряд таких же точно норманнов, как и мы?
