Первый роман | страница 7



Соловьи радостно заливались въ лѣсу и въ саду, а у Юліи Сергѣевны въ ушахъ свистѣлъ шопотъ старой Петровны.

Она въ десятый разъ припоминала ея слова. Вспомнила она и то, что сама слышала, какъ мужъ передъ обѣдомъ кричалъ кому-то:

— Завтра же поставить здѣсь загородку… Они мнѣ весь лугъ заѣздятъ… Мало имъ дороги!..

Вспомнилось ей и многое другое изъ ихъ петербургской жизни и она ходила и увѣряла себя, что это не такъ, что тотъ, котораго она любитъ, совсѣмъ другой, не такой… И она не рѣшалась произнести слово и старалась думать о томъ Александрѣ Николаевичѣ, съ которымъ она въ первый разъ вдвоемъ была въ Эрмитажѣ и слушала, какъ онъ говорилъ ей о любви и о томъ счастьи, которое ждетъ ихъ, если они вдвоемъ рука объ руку пройдутъ всю жизнь. Теперь ей вдругъ показалось, что слова эти были совсѣмъ обыкновенныя, такія, какія, вѣроятно, каждый женихъ говоритъ своей невѣстѣ, но она помнила, какъ ей было отрадно слушать ихъ, какъ ей было тѣсно дышать, какая безпредѣльная радость наполняла всю ее. И она вспоминала, какъ, остановившись передъ картиной Мурильо, онъ взялъ ея руку, посмотрѣлъ ей въ самые глаза и спросилъ: «Да»? И она ни минуты не колеблясь, отвѣтила ему «Да». И эти двѣ буквы рѣшили ея судьбу…

Юлія Сергѣевна прислушалась. Съ коннаго двора слышался топотъ лошади, — значитъ, Александръ Николаевичъ вернулся. У нея почему-то сильно, сильно забилось сердце.

Луна уже всплыла высоко и ровно, безъ тѣней, освѣщала большой дворъ, флигель управляющаго и густой цвѣтникъ, разбитый по срединѣ двора. Александръ Николаевичъ сдалъ уже лошадь и бѣжалъ къ женѣ. Она хотѣла сказать что-то, но онъ зажалъ ей ротъ поцѣлуемъ и заговорилъ быстро и нервно:

— Виноватъ, виноватъ… Знаю, что виноватъ. Но представь, мнѣ нужно было обскакать чуть не двадцать верстъ, чтобы придти къ этому убѣжденію. И все отъ того-же: отъ любви! Вы, женщины, этого не понимаете, и обижаетесь. А ты радоваться бы должна.

И онъ цѣловалъ ея руки, а она грустно улыбалась ему и старалась забыть все, о чемъ только что думала…

* * *

— Такъ ты очень его любила? — неожиданно спросилъ онъ, когда они сѣли на балконѣ, залитомъ луннымъ свѣтомъ.

— Кого?

— Да я не знаю… Вотъ того, про котораго ты такъ серьезно мнѣ объявила сегодня, что любила…

Она молчала, а онъ опять безпокойно смотрѣлъ на нее.

— Что же ты молчишь?

— Я не знаю, что отвѣтить… Я даже не знаю, была ли это любовь? Такъ что-то такое свѣтлое и милое…

— Кто же онъ?

— Не знаю…

— А какъ фамилія?