Заказъ былъ перечисленъ.
Колыванцева тотчасъ-же дала знать мужу по телефону, что будутъ у нихъ гости, что она звала такихъ-то и такихъ-то на винтъ, и спрашивала его: — Радъ ты, Максъ? Радъ?
— То-есть какъ тебѣ сказать… Я разсчитывалъ, что вечеромъ буду одинъ дома… Я сегодня вечеромъ хотѣлъ принять ванну и хорошенько вымыться… Мнѣ что-то не по себѣ… Пропотѣть надо. Впрочемъ, ничего… не дѣлай только большихъ расходовъ на ужинъ… я не при деньгахъ… — отвѣчалъ мужъ.
Колыванцева тотчасъ-же начала телефонировать въ цвѣточный магазинъ, чтобы принесли десятокъ гіацинтовъ, два горшка розъ и ландышей.
Черезъ пять минутъ она подсчитывала записочку «для памяти» и говорила про себя:
«Вотъ ужъ два рубля и восемь копѣекъ экономіи отъ постановки телефона».
— Ахъ, Боже мой! Что-же я надѣлала! — вспомнила Колыванцева. — Закуски къ ужину для гостей вызвонила въ телефонъ… даже цвѣты для украшенія стола и гостиной заказала, фрукты… а про вино-то и забыла. А у насъ вина дома никакого… Мужъ пьетъ только сельтерскую, а Валдаевъ любитъ вино. Да и Клавдія Петровна пьетъ съ фруктами бѣлое Шатолюнель… Надо заказать.
Она поспѣшно бросилась къ книжкѣ телефонныхъ абонентовъ, открыла чей-то погребъ иностранныхъ винъ и черезъ пять минутъ уже звонила у телефона на станцію:
— № 9713! Прошу соединить!
— Готово. № 9713,- послышался отвѣтъ.
Опять звонокъ.
— Магазинъ иностранныхъ винъ! — кричала Колыванцева.
— Такъ точно. Что прикажете? Откуда говорятъ?
— Изъ квартиры генерала Колыванцева… Греческій… 67… Пришлите вина къ пяти часамъ… сегодня… Деньги будутъ уплочены при доставкѣ. Греческій, 67.
— Греческій, 67. Колыхаеву.
— Не Колыхаеву, а генералу Колыванцеву.
— Колыванцеву… Какого вина прикажете?
— Одну бутылку Шатолюнель… одну бутылку мадеры, потомъ краснаго.
— Въ какую цѣну Шатолюнель? Въ какую цѣну мадеру?
Она не знала, въ какую цѣну мужъ покупаетъ вино, и отвѣчала:
— Хорошаго вина, хорошаго.
— Пять рублей бутылка?
— Ну, пять рублей… — сказала Колыванцева наобумъ… — Затѣмъ краснаго вина.
— Бордосскаго или Бургонскаго? — допытывались изъ виннаго погреба.
Колыванцева опять встала втупикъ.
— Какого хотите. Ну, Бургонскаго что-ли…
— Шамбертень, можетъ быть?
— Хорошо… Шамбертень. Да коньяку полъ-бутылки.
— Все по пяти рублей?
— Да, да… Только чтобы было хорошее.
— Токайскаго не прикажете-ли? Есть особенное.
— Какое? — переспросила Колыванцева.
— Токайское, венгерское.
Она не слыхала о такомъ винѣ, не знала его, но чтобъ не уронить своего авторитета, отвѣчала:
