— Ну, чего ты ревешь-то, дура! И Митька за занавѣской реветъ, и ты ревешь, такъ что-же это будетъ! Голова кругомъ… Иди за щепками и дѣлу конецъ. Эка важность, что по затылку! За всякимъ тычкомъ не угонишься. Ну, полно… Не реви. Иди еще разъ и будь умницей.
Мать погладила Маню по головѣ и выпроводила ее еще разъ изъ дома…
Прошелъ еще часъ. Начинало темнѣть. Дѣвочка явилась снова съ корзиной щепокъ.
— Ну, вотъ… Не убили-же… Кто смѣетъ дѣвочекъ убивать! Щепки хозяйскія, — встрѣтила ее утѣшителыіыми словами мать.
— Опять два раза по затылку и разъ по спинѣ. Больно тоже вѣдь, — отвѣчала Маня.
— Однако, вѣдь не убили-же… А за каждымъ тычкомъ гнаться не слѣдуетъ. Я маленькая была, такъ меня тоже колотили. И мать колотила, и жильцы. А какъ въ ученьѣ-то тузили, когда я у бѣлошвейки жила! Мужъ ейный, бывало, ремнемъ отъ штановъ. И только развѣ печка по мнѣ не ходила!
— Дай, мама, мнѣ теперь поѣсть, — проговорила дѣвочка. — Дай хоть холоднаго похлебать.
— Чего я тебѣ дамъ, коли отъ обѣда ничего не осталось. Вонъ хлѣбъ на столѣ. Ѣшь.
Дѣвочка взяла ломоть хлѣба, круто насолила его солью и принялась ѣсть. Мать посмотрѣла, какъ Маня ѣла съ жадностью, и сказала:
— Смотрю я на тебя, Минька, и дивлюсь; какъ это въ тебя столько ѣды входитъ! Все-то ты жрешь. Въ школу шла, ломоть хлѣба съѣла, въ школѣ тебя учительница кормила, за щепками ты пошла, ломоть за пазуху сунула, и теперь опять жрешь.
— Да вѣдь хочется, маменька… Сами-же вы всегда говорите, кто водки не пьетъ, тотъ больше ѣстъ, — отвѣчала Маня.
— Водки! Это я про взрослыхъ говорю, про мужиковъ, а не про дѣтей. А тебя за водку-то пороть слѣдуетъ.
— За что-жъ пороть-то? Я и не пью.
— Еще-бы пила! Ахъ, ты гнида! Пороть надо за то, чтобъ и не упоминала о проклятой водкѣ. Ну, отъѣшь, такъ возьми изъ-за занавѣски Митьку и поноси его по двору. Вонъ опять реветъ. Всѣ уши надсадилъ мнѣ. А я простирну въ корытѣ твою рубашенку. Ты давно не смѣнялась и все чешешься. Тебя, должно быть, блохи жрутъ.
— Я, маменька, не могу съ Митькой… Я, маменька, должна уроки учить.
— Ну, вотъ… Какіе тутъ уроки! Учишься, учишься, а домой придешь, опять уроки.
— Батюшка задалъ изъ закона Божія молитву выучить къ завтрему.
— Успѣешь. Ты ужъ теперь подросла и должна помогать матери. А я смучилась съ ребенкомъ. Дерябитъ на всю комнату! Даже голова у меня разболѣлась. Бери ребенка и уходи.
Маня взяла плачущаго ребенка и понесла на дворъ. На дворѣ долго она укачивала его, жужжала надъ его головой, бѣгала съ нимъ, пѣла какую-то пѣсню, выученную въ училищѣ, чтобы какъ-нибудь его угомонить, наконецъ забѣжала къ кучеру въ конюшню и со слезами на глазахъ стала просить кучера:
