— Нравится? — спросилъ Колотовъ, прочитавъ прошеніе.
— Да ужъ чего-же лучше! — отвѣчала женщина.
— А что насчетъ ревматизма, то ужъ навѣрное онъ у тебя есть.
— Да какъ не быть, миленькій! Синяки и тѣ поджить никогда не могутъ отъ него, изверга. Чуть заживетъ одинъ — новый явился.
— Ну, ужъ насчетъ синяковъ-то помалкивай.
— Да я вамъ это только, голубчикъ.
— Не грамотная, поди?
— Да откуда-же грамотной-то быть! Была-бы грамотная, такъ сама-бы написала.
— Ну, ты насчетъ этого не дури. Много есть грамотныхъ, а прошенія о помощи писать не могутъ. Тутъ нуженъ спеціалистъ. А неграмотная, то я за тебя подписаться долженъ.
И Колотовъ расчеркнулся:
«Вдова крестьянка Василиса Панкратьева, а по безграмотству ея и личной просьбѣ расписался и руку приложитъ отставной канцелярскій служитель Акинфій Колотовъ».
— Ну, теперь тебѣ нечего здѣсь торчать. Всѣ свѣдѣнія у меня о тебѣ есть, а остальныя три прошенія могу я тебѣ и безъ тебя написать, — сказалъ онъ женщинѣ. — Я напишу, а ты сегодня вечеркомъ или завтра утречкомъ зайди за ними и получишь.
Женщина переминалась.
— Да лучше ужъ я подождала-бы, миленькій, потому деньги я отдала….- начала она.
— Да чего ты боишься-то, дура! Не пропадутъ твой деньги! — закричалъ на нее Колотовъ. — Здѣсь и на рубли пишутъ прошенія, да и то не опасаются. Ступай!
Женщина, нехотя, медленно вышла изъ комнаты, бормоча:
— Такъ ужъ пожалуйста къ вечеру, потому завтра утречкомъ подавать думаю. Пораньше подашь, пораньше и получишь.
Только что удалилась Василиса Панкратова, какъ супруга Колотова, заглянувъ въ двери, крикнула:
— Еще есть двѣ. Впускать, что-ли?
— Да какъ-же не впускать-то? Вѣдь это заработокъ. Тутъ къ празднику и на гуся, и на ветчину заработать можно, — отвѣчалъ Колотовъ.
— Нѣтъ, я къ тому, что одна пришла безъ денегъ и платокъ въ закладъ принесла. — Получу, говорить, по прошеніямъ, такъ разсчитаюсь и выкуплю.
— Ну, ужъ это играй назадъ. Чего ей?.. Пусть въ другомъ мѣстѣ закладываетъ, а сюда является съ деньгами.
— Платокъ-то, Ермолаичъ, хорошій. Два прошенія ей, а платокъ больше рубля стоитъ.
— Ну, постой, я разберу въ чемъ дѣло.
А сзади стоявшей въ дверяхъ жены Колотова выставилась ужь голова, закутанная въ сѣрый платокъ и говорила:
— Здраствуйте, господинъ писарь! Какъ васъ величать-то? Благородіе или просто?
— Назовешь и благородіемъ, такъ не ошибешься. Ну, да зови просто Ермолаичемъ, — отвѣчалъ Колотовъ. — Ноги-то отерла въ кухнѣ? Отёрла, такъ входи сюда.
