— Уфф! — закричал сор Эджисто, — показал бы нам прямо часы и сказал бы, сколько они стоят, вместо всей этой философии. Ну, вытаскивай их из кармана.
— Извольте, — ответил неизвестный. — Я удивляюсь проницательности почтенного хозяина. Вот часы, идеальные серебряные позолоченные часы, в продаже стоящие сто франков и на Горе Милосердия ценящиеся в тридцать пять. Я уступаю их за пятьдесят франков и на условиях самой выгодной рассрочки.
Часы обходят аудиторию. Никто их не покупает; неизвестный благодарит, желает всего лучшего illustre assemblea и уходит, и мы за ним.
1901
