Мэй Фильдингъ находилась уже тамъ со своей матерью — маленькой сварливой старушкой съ кислой миной. Обладая станомъ, прямымъ и тонкимъ, какъ палка, старая лэди воображала, что у нея великолѣпная фигура, а вдобавокъ жеманилась и важничала, вѣроятно, по той причинѣ, что раньше ей жилось лучше, или же ее снѣдала мысль, что она могла бы жить лучше, еслибъ случилось что нибудь, чего никогда не случалось и, повидимому, никогда не должно было случиться. Грэффъ и Текльтонъ также сидѣли въ гостяхъ у Калеба, стараясь быть любезнымъ, съ явнымъ сознаніемъ, что они тутъ дома и также безспорно въ своей собственной стихіи, какъ свѣжая молодая семга на вершинѣ Хеопсовой пирамиды.
— Мэй! Моя дорогая, старинная подруга! — воскликнула Дотъ, кидаясь къ ней навстрѣчу. — Какое счастье, что я вижу тебя!
Ея старинная подруга была также рада, какъ она; пріятно было смотрѣть, какъ онѣ обнимались. Текльтонъ несомнѣнно обладалъ вкусомъ. Мэй была прехорошенькая.
Случается иногда, что если вы привыкнете къ красивому лицу, то въ присутствіи другого красиваго лица оно покажется вамъ вдругъ обыкновеннымъ, безцвѣтнымъ и едва ли заслуживающимъ вашего высокаго мнѣнія о немъ.
Но въ данномъ случаѣ не вышло ничего подобнаго. Красота одной подруги не могла затмить красоты другой, потому что лицо Мэй подходило къ дицу Дотъ, а лицо Дотъ къ лицу Мэй такъ натурально и мило, что имъ слѣдовало бы родиться сестрами, какъ чуть не высказался Джонъ Пирибингль, войдя въ комнату. Дѣйствительно, имъ не доставало какъ будто только этого.
Текльтонъ принесъ обѣщанный бараній окорокъ и — дивное дѣло! — кромѣ него еще прекрасный тортъ. Но мы всегда позволяемъ себѣ маленькую расточительность, когда дѣло идетъ о нашихъ невѣстахъ. Вѣдь не каждый же день мы женимся! Дополненіемъ къ этому угощенью служила телятина, пастетъ изъ ветчины и „всякая всячина“, какъ выражалась миссисъ Пирибингль, подразумѣвая подъ этимъ привезенные ею орѣхи и апельсины, печенье и мелкія лакомства. Когда обѣдъ былъ поставленъ на столъ и къ нему присоединили контрибуцію Калеба въ видѣ большой деревянной чашки съ дымящимся картофелемъ (съ него взяли торжественную клятву не стряпать больше ничего для гостей), Текльтонъ подвелъ свою будущую тещу къ почетному мѣсту. Чтобъ имѣть больше правъ на исключительное вниманіе къ себѣ на пиру, величественная старушка украсила свою голову чепцомъ, который долженъ былъ внушать удивленіе и почтительный трепетъ. Она не снимала также и перчатокъ. Есть люди, которые готовы умереть, только бы соблюсти приличія!
