— Нет, — вяло отозвался он. — Не пойду. Ты иди, а я посплю, наверное…
— Ну, как хочешь, — Дик покачал головой. — Пива принести?
— Принеси…
Новозеландец вышел. Джек вздохнул — так, словно ему было трудно проталкивать воздух в горло. Перевернулся на живот. Ему хотелось не спать и не пива, а просто-напросто плакать.
Однако, в блиндаже было темно, спокойно, почти тихо, и Джек уже в самом деле почти уснул, даже закружилась перед глазами какая-то предсонная белиберда — мчащиеся кони, падающее дерево… Но заснуть до конца ему не дали — простучали шаги, и Джек, вздёрнувшись, различил Жозефа.
— Разбудил? — виновато спросил валлон. — Извини…
— Да я не спал, — почти правду ответил Джек, опираясь на локоть. — Ты чего?
— да ну… — Жозеф поморщился, сел, начал сдирать сапоги. Так и не пояснил, что к чему — в блиндаж ввалились Андрей и Эрих. Они опять спорили о войне — горячо, но беззлобно. Не прошло и пяти минут, как собрались все — последним припёрся Дик, притащивший упаковку пива.
— Так, — он бухнул её на стол, — вот все и на месте.
— Хитрец ты, Дик, — сказал Джек, чувствуя, что настроение понемногу улучшается. Новозеландец отдал честь:
— Если человек не хочет идти на праздник, то праздник приходит к ему… — двумя движениями ножа он развалил упаковку и начал раскидывать в руки баночки «гинесса».
— Эндрю, а как там ансамбль без тебя? — поинтересовался Джек, открывая свою. Русский махнул рукой:
— Споют, куда они денутся. У меня уже уши устали.
— У слушателей тоже… — задумчиво сказал Эрих.
— Им медведь на ухо наступил, — парировал Андрей. — Нарежьте кто-нибудь колбасу.
— И консервы откройте, — напомнил Иоганн. — Там сардины есть.
— Эй, Андрюшка здесь?! — крикнул кто-то, всовывая в блиндаж голову. — Народ его требует!
— Он пьяный в дупель, — хладнокровно ответил Жозеф.
— Во! — удивился посетитель. — Он же только что…
— Да ему хватит и пробку понюхать.
Посланец общественности исчез. Поверил, нет — неизвестно.
— А нам-то споёшь? — поинтересовался Джек, закусывая пиво маслиной. Андрей задумался. Потом потрогал струны гитары и сказал:
— Я… не спою. Я просто стихи почитаю, хорошо?
Видимо, ничьё особо согласие ему не было нужно, потому что он, по-прежнему держа в руках гитару, заговорил негромко:
— В Индийском океане тишь,
Глядит он кротостью самой;
Волны нигде не различишь,
Кроме дорожки за кормой.
Корабль несётся, дня уж нет,
Пробили склянки — отдыхай…
Чернея на закатный свет,
Индус поёт: «Хам декхта хай».
