Изгнанники Эвитана [Дилогия] | страница 57

Как он может улыбаться в таком месте?!

— Не вешай нос! — Эверрат хлопнул Криделя по плечу. — Привыкнешь.

— Что?

Как они тут все не свихнулись — за полтора года?

Или как раз — свихнулись? Просто этого не понимают? Он в этой тюрьме, этом городе и этой стране — меньше месяца. И вот-вот взвоет волком.

Квиринцы, гады! Лучше бы уж сразу убили.

— Она опять сюда летит! — Криса, корнета Кристиана Триэнна, самого юного из военнопленных, не оторвать от окна и новым званием. Не то что какой-то «относительной свободой».

— Да она их нам подарить хочет! — хохотнул Кевин. И он заразился! — Вон, клюв в решетку суёт.

— Птица — дама, — наставительно заявил Рауль. — Кому захочет — тому и подарит.

Крис, поддержав игру, осторожно протянул руку к ожерелью. Крылатая гостья немедленно порхнула на другой конец окна.

Разборчивая.

Раз — и вновь сунула клюв меж толстых прутьев. Черная, блестящая шейка, багряно-осенние камни. Под рябину только крашеные — теперь это заметно.

А сначала показалось — настоящие ягоды. Такие в отцовском саду растут…

— Не-а, не мне. — Крис даже разочарован. — Подходи следующие…

Подбадривающе-насмешливые улыбки «боевых офицеров». Дружеские толчки в бок, легкие смешки.

В свою очередь на свидание с крылатой «дамой» отправился Конрад Эверрат. И тоже остался ни с чем.

Игра захватила всерьез. «Дама» хочет одарить — самого достойного на свой птичий взгляд.

И разочарование «отвергнутых» — самое настоящее. Как это — не им?

Как можно заниматься подобной ерундой — когда всё так ужасно?!

Раньше Серж отнюдь не такими представлял проигравших мятежников. Серьезны тут только Анри и Шарль с Раулем. Да и то — не всегда.

Кстати, капитан Керли лучше уж пусть хмурится. А то остроты у него… Остальные же «воины» и вовсе — вечно шутками перебрасываются да байки травят.

Кридель никогда не думал, что всё будет так. Творец Милосердный, он тогда вообще ни о чём не думал!

— Итак, сударь! — ледяной голос Северного Волка не оставляет и тени сомнения. Ни в его намерениях, ни в отношении к собеседнику. — Не будете ли вы так любезны объяснить, почему осмелились нарушить приказ?

Юного порученца никто в суматохе просто не догадался выставить вон. И теперь он потрясенно замер в полумраке дальнего угла палатки. Не сводя глаз с обоих: знаменитого как подвигами, так и жестокостью эвитанского полководца, маршала Всеслава Словеонского, и капитана Роджера Николса. Своего друга. Лучшего и в этой армии — единственного.