Возможно, именно так пытаются оправдать свои действия насильники.
Возможно, я теперь стал монстром.
Потому что сейчас я вижу весь ход ее мыслей – это написано у нее на лице.
Да.
Нет.
Да.
Нет.
Да.
Нет.
Нет.
Нет.
Нет.
Я не могу.
Действительно не могу.
Действительно, несомненно, категорически не могу.
Почему ты так со мной поступил?
Почему заставил испытать все эти чувства?
Почему?!
– Мне надо идти, – говорит Лорен, роняет свои религиозные брошюры и убегает.
Я ненавижу себя.
Она в прямом смысле слова убегает.
Блин, я действительно себя ненавижу!
И я не отваживаюсь ее преследовать, в основном потому, что использовал все имеющееся у меня в наличии мужество на попытку поцеловать ее.
Где-то глубоко внутри мне по-прежнему хочется верить, что целоваться все же было очень приятно. Просто замечательно.
Идеально, совсем как у Богги с Бэколл в черно-белом кино.
Даже несмотря на то, что ничего замечательного в этом не было.
Папа любил говорить, что последняя рюмка перед сном, когда уже не надо напрягаться или о чем-то думать и можно позволить себе впасть в бессознательное состояние, самая приятная, независимо от того, что ты пьешь.
Может, Лорен была моей последней рюмкой перед сном.
Ветер разносит религиозные брошюры по тротуару, точно опавшие листья.
– Тебе стоит поработать над тем, как передавать послания, Ромео, – говорит охранник. – А теперь двигай отсюда.
– Есть! – отвечаю я, а затем, вытянувшись в струнку и сурово сдвинув брови, как в карате, по-военному отдаю парню честь. – Вы делаете очень нужное дело, заставляя людей с пушками держаться подальше от метро. Вы реально фантастический охранник.
Он смотрит на меня и кладет руку на прикрепленную к поясу полицейскую дубинку, которую в силу его молодости ему, возможно, дали вместо пистолета. А затем делает страшное лицо, словно жаждет избить меня до полусмерти. Охранник однозначно пытается меня запугать, что даже не смешно, поскольку я все равно собираюсь себя убить. Но я еще не пристрелил Ашера Била, а принять смерть от руки наемного охранника еще хуже, чем от руки тупоголовых кретинов.
– Ладно-ладно, уже иду, – успокаиваю я охранника, и он от меня отвязывается, потому что это для него самый простой выход.
Ну сколько он здесь может получать? Одиннадцать пятьдесят в час?
За такую зарплату наемный охранник в рамках своих служебных обязанностей вряд ли полезет под пули, да и кто его за это осудит?
Я шагаю прочь, чувствуя, что мой рюкзак явно стал легче.
Я отдал все подарки, и вот настало время убить Ашера Била.
