Эдмунд кивнул.
– А у нас, когда вернемся в Англию, будут слуги, как у тети Клары?
– Позволить себе слуг смогут сейчас только богачи, – заметил Льюис.
– Но у герра Люберта слуги есть, а он работает на фабрике.
– Только до тех пор, пока не пройдет проверку. Потом он сможет снова работать архитектором.
– Проверку? – спросила Рэйчел.
– На предмет сотрудничества с нацистами.
– Разве его еще не проверили?
– Уверен, это чистая формальность.
– Я думала, ты сам все проверил.
– Люберт чист. Тебе не о чем волноваться.
– Но наверняка ты не знаешь.
– Баркер уже провел дополнительную проверку. Я бы никогда не позволил ему остаться здесь, будь хоть малейший намек. Рэйчел… пожалуйста.
Самый подходящий момент, чтобы уйти, решил Эдмунд. Когда у взрослых начинаются такие вот разговоры, детям лучше держаться от них подальше.
– Можно я пойду? – спросил он.
– Да, конечно, – ответила Рэйчел.
Эдмунд поцеловал мать. Отец потрепал его по голове:
– Не делай ничего такого, чего не сделал бы я.
Направляясь к себе, Эдмунд слышал, как препираются родители. Голоса звучали то громче, то тише, в них проскальзывали то умоляющие, то оправдывающиеся нотки. Родительский спор – отличное прикрытие. У себя в комнате он нашел карандаш и листок, вышел на лестничную площадку, положил карандаш с бумагой на крышку грузового лифта, расположенного за родительской спальней. Потом отодвинул дверцу и обнаружил канат, идущий через все три этажа. Эдмунд потянул за него, и через несколько секунд из кухни поднялся лифт. Он пристроил на платформу Катберта, быстро написал записку и сунул листок под медвежью шапку.
– Поищи сахар, Катберт, и все, что найдешь, доставь на базу.
– Сэр, вы уверены, что это разрешено?
– Делай, как я сказал, Катберт, и будешь молодцом. Встретимся в 20.00 в подвале. Будь осторожен, берегись Больших.
– Есть, полковник.
Эдмунд потянул за веревку, и через несколько секунд платформа ушла вниз. Он закрыл раздвижную дверцу и на цыпочках прокрался в кухню. Ковровая дорожка заглушала шаги.
Хайке замешивала тесто, подпевая негромко звучавшей из радиоприемника английской песне. Голос у исполнительницы был слегка хриплый, и служанка с удовольствием копировала чужие, грубоватые интонации.
– Guten Abend, фройляйн Хайке.
Застигнутая врасплох, Хайке пискнула и тут же, словно ее поймали за прослушиванием вражеской передачи, выключила приемник и вытерла руки о передник.
– Guten Abend, герр Эдмунд.
Эдмунд прошел через кухню к лифту, открыл дверцу, взял у Катберта записку и вручил ее Хайке. Она взглянула на листок и прочитала вслух:
