— Кого-о-о?
— Сашку Бабенко.
— Сто лет его не видела, — ответила Майя, но от внимания Антона не ускользнуло, какой силы воли стоило ей ответить спокойно. Придерживаясь намеченного принципа неожиданности, он опять спросил:
— Кто у вас в квартире прячется?
Лицо Тузковой вспыхнуло так, словно ей припечатали пощечину. На несколько секунд Майя даже онемела, но тут же подскочила, как ужаленная:
— Вы издеваетесь?!
Антон тоже поднялся. Спокойно проговорил:
— Откройте шкаф.
— Это произвол!
— Я приглашу понятых…
Дальнейшее произошло молниеносно. Створки голубой двери с треском распахнулись. Под ярким светом люстры игрушечной молнией сверкнуло узкое лезвие финки и острым, как шило, концом уперлось Антону в живот.
Детина чуть не под потолок, ошалело выпучив глаза, дыхнул перегаром:
— Шевельнешься — кишки наружу…
В критических ситуациях люди ведут себя по-разному. Одни бросаются на противника, у других вырывается крик отчаяния, третьи падают в обморок. Ни того, ни другого, ни третьего с Бирюковым не произошло. Словно с недоумением глядя в остекленевшие черные глаза, Антон почти безотчетно проговорил:
— Вот, оказывается, ты какой, Шуруп Бабенко…
— Тих-х-о, угр-р-розыск, — прохрипел детина и для устрашения почти взвизгнул: — Понял, да?!
«Злить не надо», — мелькнуло у Антона.
— Зря ты так, Бабенко…
— Тихо!! На хвост сел? Шурупа голыми ручками хотел с-сцапать? — Острый конец финки, пропоров Антону пиджак, коснулся тела. — Сейчас сам чики-брики с-сцапаешь…
— Зря, Бабенко. Зачем тебе лишнее убийство?
— Терять нечего. Что за две, что за три мокрухи — вышка одна. Шевельнись, с-суконка, ш-ш-шевельнись…
Глаза Шурупа безумно горели. Рот ощерился. Терять Бабенко действительно было нечего, и Антон отлично понимал, чем может кончиться неосторожное движение. Спасти могла только мгновенная реакция. Резко отшатнуться назад? Там — стол. Вправо? Шифоньер. Влево? Шуруп стоит так, что при этом движении финка войдет в живот до самого позвоночника. Что делать?..
— Слушай, Бабенко, уходи по-доброму…
В лицо дыхнул заряд перегарной вони:
— Х-ха! Ш-шутишь, детка?! Становись на колени!
— Ты ведь пырнешь, коли шевельнусь.
— Пыр-р-рну.
— Ну, а зачем мне это, Бабенко? Убери нож, ты и без него сильней меня.
— Х-ха! Нашел дуру. Становись, с-с-суконка…
«Сколько он весит, этот Шуруп? Не меньше центнера. Хватит силы бросить его? Должно хватить. Только бы на секунду он отвел взгляд, отвлекся. Ну, покосись, Шуруп, на Тузкову покосись… Прижимаешь финку? А рука дрожит, чувствуется по финке, что дрожит. Оказывается, и для тебя не так просто зарезать человека?.. Только бы не промахнуться… Прежде всего надо втянуть живот, чтобы финка не зацепилась… Я готов, Шуруп. Отвлекись на секундочку! Переглянись с Тузковой или заговори с ней».
