Лодку резко разворачивает и подносит к берегу.
— Все, вылезай! — говорит Ефим Кондратьевич.
— Да как же вы? Разве вы сами?.. — умоляет и протестует Костя, но дядя молчит, и он вылезает на берег.
Дядя отдает Косте свой дождевик, веревки, укладывает поближе к себе багор и берет весло:
— Отталкивай. И иди домой.
Разъезжаясь ногами в мокрой глине, Костя отпихивает лодку. Ему видно, как, уперев рукоятку кормового весла в локоть левой руки, дядя энергично загребает правой, лодка поворачивается, уходит в темноту, и скоро ни дяди, ни ее не видно, только тревожно пляшут в темноте красные огоньки привязанных фонарей. Ветер пронизывает мокрую куртку, штаны облипли вокруг ног; Косте холодно, но он не уходит, следит за огоньками и загадывает, на месте бакен или нет. Дядя плывет туда, рассчитывая на течение, которое должно отнести лодку к Каменной гряде. А удастся ли дяде угодить на то место? Это ведь не днем, когда видны берега, другие бакены и можно ориентироваться. Сейчас там ничего не видно, кроме беснующейся, взмыленной воды.
Огоньки быстро удаляются, сливаются в один, потом и он исчезает. Костя поднимается на взгорок — огонек появляется снова, колеблется, словно задуваемый ветром, и потом быстро начинает уходить вправо, по течению. Костя бежит по берегу, спотыкается, скользит на глине, падает, но, не чувствуя боли, сейчас же вскакивает и бежит дальше, боясь упустить подпрыгивающий на волнах огонек. Он приближается к берегу все больше и больше, неожиданно лодка оказывается совсем близко и пристает. Костя хватает веревку на носу, придерживает, чтобы лодку не унесло. Ефим Кондратьевич сидит на средней банке, опустив голову на руки. Косте даже сквозь шум волн слышно, как он тяжело и хрипло дышит.
Отдышавшись, дядя встает и замечает Костю.
— Нету… Нет бакена или не нашел — чорт его знает… Хорошо, что ты остался. Надо снова заводить лодку вверх…
Костя опять берет весло, садится на корму, дядя впрягается в бечеву, и они снова ведут лодку вдоль берега, к тому месту, откуда, по расчету Ефима Кондратьевича, течение должно сносить лодку на бакен Чертова зуба. Дождя нет, ветер немного стихает, только волны попрежнему мотают и подбрасывают лодку, но Костя уже не боится. Ему просто некогда думать о черной взлохмаченной воде, о глубине и опасности — он изо всех сил старается вести лодку так, чтобы дяде было легче и не приходилось останавливаться. Попрежнему грохочет гром, края неба опоясывают ветвистые огненные деревья, озаряя устало шагающего Ефима Кондратьевича.
