— Да нет… — замялся Тяпа. — Ничего.
— Это не землянка, — быстро сказал Генка. — Погреб. Капусту здесь держат и эти… огурцы соленые!
— Деревня вон где, а погреб здесь? — прикинул Вениамин. — Далековато!
— А это чтоб дачники овощи не сперли, — объяснил Тяпа.
— Ну-ну! — с подозрительной легкостью согласился Вениамин и, опираясь на палку, встал. — Счастливо, братья-разбойнички!
Припадая на поврежденную ногу, Вениамин двинулся к просеке. «Ковбои» молча смотрели ему вслед. Потом Тяпа обеспокоенно сказал:
— К лагерю ковыляет!
— А может, к речке? — возразил Конь. — Примочки делать?
Ему никто не ответил. Все смотрели на Генку. Он сидел хмурый и задумчивый.
— Ген! — осторожно спросил Шурик. — А это правда про пастухов?
— Свист! — решительно заявил Тяпа. — Сам он пастух!
— Про маски он вякал, — напомнил Пахомчик. — Вот что подозрительно! А, Ген?
Генка молчал. От реки потянуло сыростью. Стало так тихо, что, когда в лагере затрубили в горн, все вздрогнули: казалось, что трубят совсем рядом.
— На ужин горнят! — сообщил Тяпа, вопросительно поглядывая на Генку.
— Идите, — кивнул ему Генка.
— А ты? — забеспокоилась Оля.
— Сказал — идите! — повысил голос Генка. — Никуда я не денусь!
— Ты не кричи, пожалуйста! — Голос у Оли дрогнул. Она встала и, сначала не спеша, а потом все быстрей и быстрей пошла по просеке.
— Двинули, что ли? — не то спрашивая, не то торопя, буркнул Тяпа и, не ожидая ответа, побежал за Олей.
За ним медленно потянулись остальные.
Зашумел и стих ветер. Тяжело хлопая крыльями, с рвалась с ветки какая-то ночная птица и пролетела прямо над Генкиной головой. Он сидел и смотрел, как исчезают за деревьями фигуры мальчишек.
Новый вожатый появился в лагере перед самым отбоем. Прошла вечерняя линейка, спустили флаг, погасили свет в спальнях у малышей. Ребята из старших отрядов толпились у умывальников и, пересмеиваясь, тянули время: прийти в спальню после горна на сои считалось особым шиком. Людмила нервничала и отчитывала отрядных вожатых, те покрикивали на ребят, я возня у умывальников постепенно стихала. Не расходились только самые отчаянные. Делая вид, что старательно моют шею, они направляли струю воды на соседей, те визжали и окатывали зачинщиков, а заодно прибежавшую на шум вожатую.
Никто не заметил юношу в очках, присевшего на клубное крыльцо. Только когда протяжно и хрипло отзвучал горн и вожатые, мокрые и веселые, разогнали ребят по спальням, Людмила увидела незнакомого парня.
