А Генриху вдруг стало весело, впервые после приезда. Он готов был звонко
рассмеяться, но те, за спиной, опять прошептали: «Осторожнее!». Тогда
семилетний мальчик ударил себя в грудь, склонился перед двенадцатилетним до
земли и описал правой рукой широкий круг у своих ног. Он повторил этот маневр
справа и слева от короля и, наконец, даже за его спиной, причем кое-кто из
господ придворных улыбнулся. Но Ларшан, дворянин из свиты Жанны, — тот
опустился перед Карлом на одно колено и заявил:
— Сир! Принц Наваррский еще ни разу не видел великого короля!
— Ну, сам он никогда им не станет, — небрежно уронил Карл, и губы его под,
мясистым носом снова крепко сомкнулись. Теперь рассердился Генрих: его
ласкающие, приветливые глаза гневно блеснули, и он воскликнул:
— Не вздумайте сказать это при моей матери, да и при вашей, которая правит
за вас!
Слова эти были, пожалуй, слишком унизительны, чтобы их воспринял слух
короля; господа, сопровождавшие Карла Девятого, испугались. Он же лишь опустил
веки, но в это мгновение Карл запомнил кое-что навсегда.
А Генрих сразу же успокоился и непринужденно заговорил с двумя другими
мальчиками.
— Ну, а вы? — спросил он, желая их подбодрить, ибо они показались ему не в
меру смущенными. Все это происходило потому, что сам он еще не получил
придворного воспитания.
— Меня называют монсеньер, — ответил один из младших мальчиков, ровесник
Генриха. — Это мой титул, я ведь старший из братьев короля.
— А меня зовут просто Генрих.
— О, меня тоже! — с чисто детской живостью воскликнул монсеньер, и оба
принялись внимательно друг друга разглядывать.
— А у вас нет дынь? — спросил Генрих, сразу устремившись к цели. Младший из
королевских братьев рассмеялся вопросу Генриха, словно то была шутка. Видно
было, что этот малыш редко бывает шумлив и весел.
Над детьми зеленела листва высокого дерева, в ней запела какая-то птица, все
трое посмотрели кверху. Потом они увидели, что король проследовал дальше и за
ним — вся свита. Оба спутника принца Наваррского беседовали с французскими
придворными, это их отвлекло. А Генрих прошептал:
— Нужно снять башмаки.
Сказано — сделано. Мальчик начал взбираться по стволу. Достигнув вершины, он
заявил двум стоявшим внизу:
— Сейчас я спрячусь. А вы что же, боитесь?
Когда он на самом деле совсем исчез среди листвы, они не захотели отстать
от него, тоже засунули в кусты свои башмаки и стали карабкаться на дерево.
— Здесь они нас ни за что не найдут, — сказал Генрих. — Они везде нас будут
искать, а вы пока сведите меня, знаете куда?.. Нет! Гнезда не трогайте! Видите,
у птиц желтые клювы? В точности такие же птички свили себе гнездо перед моим
окошком дома, в По.
