Несколько времени спустя королева перешла в протестантскую веру. Это было
немаловажное событие, и оно отозвалось не только на ее маленькой стране,
которую она по мере сил старалась сделать протестантской; оно усилило боевой
дух и влияние новой религии повсюду. Но сделала это Жанна по той причине, что
ее супруг Антуан и при дворе и в походах брал себе все новых любовниц. И так
как он был сначала протестантом, а потом, по слабости характера, снова вернулся
в лоно католической церкви, то она сделала наоборот. Может быть, она переменила
веру и из подлинного благочестия, но главное, чтобы бросить вызов своему
вероломному супругу, двору в Париже, всем, кто обижал ее или становился поперек
дороги. Ее сын когда-нибудь станет великим, но лишь в том случае, если он
поведет за собой протестантские полки, — материнское честолюбие давно ей это
подсказало.
Когда, наконец, наступило время отъезда в Париж, обняла Жанна своего сына и
сказала: — Мы едем, но ты не думай, будто делается это ради нашего
удовольствия. Ибо мы отправляемся в город, где почти все — враги нашей веры и
наши. Никогда не забывай об этом! Тебе уже семь лет, и ты вошел в разум.
Помнишь ли, как однажды мы уже являлись ко двору? Ты был тогда совсем крошка и,
пожалуй, забыл. А отец твой, может быть, и вспомнил бы, да слишком у него
память коротка и слишком многое он порастерял из того, что было когда-то.
Жанна погрузилась в горестные думы.
Генрих потянул ее за рукав и спросил:
— А как тогда было при дворе?
— Покойный король еще здравствовал. Он спросил тебя, хочешь ли ты быть его
сыном. Ты же указал на своего отца и говоришь: «Вот мой отец». Тогда покойный
король спросил, хотел ли бы ты стать его зятем. А ты ответил: «Конечно», и с
тех пор они выдают тебя за жениха королевской дочери; они на этом хотят нас
поймать. Я тебе к тому говорю, чтобы ты им не очень-то верил и был начеку.
— Вот хорошо! — воскликнул Генрих. — Значит, у меня есть жена! А как ее
зовут?
— Марго. Она дитя, как и ты, и еще не может ненавидеть и преследовать
истинную веру. Впрочем, я не думаю, чтобы ты женился на Маргарите Валуа. Ее
мать, королева, — уж очень злая женщина.
Лицо матери вдруг изменилось при упоминании о королеве Франции. Мальчик
испугался, и его фантазия получила как бы внезапный толчок. Он увидел
ужасающую, нечеловеческую морду, когтистую лапу, здоровенную клюку и спросил: —
Она ведьма? Она может колдовать?
— Уж наверно, ей очень хотелось бы, — подтвердила Жанна, — но самое гадкое
не это.
