Тела девочек чрезвычайно занимали его. Поглядишь, как эти существа
раздеваются, ходят, говорят, смотрят — оказывается, они устроены совсем
по-другому, чем он, особенно плечи, бедра, ноги. Одной девочкой — грудь у нее
уже начала развиваться — он особенно пленился и решил, что будет за нее
бороться. А это, как он заметил, было необходимо: сама-то она выбрала не его —
рослый парнишка постарше, с красивым глупым лицом, ей больше приглянулся.
Почему — Генрих не стал спрашивать; может быть, этим прекрасным созданиям и не
нужно никаких почему, но он-то знал, чего хочет.
И вот маленький мальчик вызвал большого на состязание, кто из них перенесет
девочку через ручей. Ручей был не глубокий, но в нем встречались водовороты и
гладкие камни, — ступишь на них неловко — и они выкатываются из-под ног.
Соперник тут же поскользнулся, девочка тоже упала бы, если бы Генрих не
подхватил ее. Ему-то в этом ручье был знаком каждый камешек, и он перенес ее,
напрягая все свои силенки: ведь она была претяжелая, а он — всего только
худенький малыш. Выйдя на берег, Генрих поцеловал девочку в губы, и она,
изумленная, не противилась; он же сказал, ударив себя в грудь:
— Тебя перенес через ручей принц Беарнский!
Крестьянская девочка взглянула на его детское взволнованное лицо и
расхохоталась; этот смех отозвался болью в его сердце, но не лишил отваги. Она
уже подбежала к своему незадачливому поклоннику, когда Генрих крикнул: «Aut
vincere aut mori!»[2]. Это было одно из тех
изречений, которым научил мальчика его воспитатель. Генрих сильно надеялся
поразить им своих приятелей. Новое разочарование — крестьянским ребятам
наплевать было и на принца и на его латынь. Победа и смерть были им одинаково
неведомы. Итак, ему оставалось одно: он опять вошел в ручей и шлепнулся в воду
нарочно — еще смешнее, чем перед тем его соперник. Состроил глупую рожу,
захромал, как тот, стал браниться, подражая его голосу, и все так похоже, что
ребята, глядя на шутника, невольно расхохотались. Даже прелестную девочку он
заставил рассмеяться.
А потом тут же ушел. Хоть и было Генриху тогда всего четыре года, однако он
уже ощущал, что такое успех. Сейчас он добился его, но в его груди боролись
противоречивые чувства. Месть свершилась, но воспоминание осталось. Несмотря на
уверенность в себе и отвагу, тоска и влечение к девочке не исчезли.
Мать позвала его домой, и вначале он только и говорил, что о девочке. Тем
временем умер дед, Генрих его уже никогда не увидит. Но гораздо хуже то, что
его девочка далеко и ее сюда не пустят.
