— И хорошо сделала, что привезла, — добродушно отозвалась Екатерина. — Что
до меня, то жили бы мы лучше мирно всем королевством, как одна семья.
— А мне тогда, пожалуй, пришлось бы пахать мои земли? — с неудовольствием
спросил вояка Антуан.
— Вам следовало бы больше уделять внимания жене. Она вас любит, и к тому же
у нее случаются припадки слабости. Впрочем, я могу дать ей хорошее
лекарство.
Жанна содрогнулась; она слишком хорошо знала, каковы лекарства этой
ядосмесительницы! — Уверяю вас, в нем нет нужды, — торопливо возразила она
Екатерине.
Когда Жанна поднялась с ларя и приблизилась к королеве, ей пришлось сделать
немалое усилие, чтобы овладеть собой; однако сейчас она притворялась уже без
труда, не хуже самой Екатерины. А та продолжала разыгрывать материнскую
заботливость.
— Вашей жене, Наварра, я предложила свою дружбу и, полагаю, она желает мне
добра не меньше, чем я ей. — Жанна невольно и быстро подумала: «Мой сын будет
великим, и я еще с вами справлюсь. Да, я еще с вами справлюсь, и мой сын станет
великим. Я племянница Франциска Первого, а это — дочь лавочницы!»
Однако восхищенное и ласковое выражение ее лица ничуть не изменилось, да и
лицо Екатерины, — что бы она там про себя ни таила, — продолжало оставаться
по-матерински благосклонным. Только тем и выдала себя Медичи, что детей словно
вовсе не заметила, даже стоявшей перед нею испуганной девчурки. А еще мать из
себя корчит!
— Всей душой готова быть вам другом! — воскликнула Жанна в восторге, что
поймала противницу.
Антуан Бурбон был искренне рад исходу этого разговора. Когда они остались в
своей комнате одни, он обнял сначала жену, потом сына и показал ему в окно
маленькую лошадку, которую проводили по двору: — Это тебе. Можешь сейчас же
покататься на ней верхом.
Генрих убежал вприпрыжку. Сестричка пошла следом, ей хотелось полюбоваться
на брата.
Теперь на лице Жанны уже не было и следа того восхищения, которое она
старалась выказать Медичи. Довольный супруг не сразу заметил происшедшую в ней
перемену. Она же, как бы в рассеянности, взглянула на него и спросила:
— Да, как зовут ту женщину, с которой тебя теперь видят всего чаще? Ну, она
еще сопровождала тебя в походе, да, вероятно, и сюда приехала?
— Все это сплетни! — Он еще имел дерзость самодовольно ухмыльнуться, и Жанна
при виде этой ухмылки едва сдержалась.
— Неужели ты все забыл? — вдруг спросила она низким и певучим голосом. В
иные мгновения у Жанны появлялся этот удивительный голос, подобный органу,
слишком сильный, слишком звучный для столь слабой груди. Услышав его, муж был
глубоко взволнован, перед ним тотчас же встало все, что ей хотелось напомнить
ему. Слова уже были не нужны. Ведь они горячо и долго любили друг друга.
