Про минутку врет, конечно.
– И никого рядом не видел?
– Никого! Я туда сбегал, сюда промчался – нет.
– Попадет, – вздохнул я с сочувствием. И предложил: – Скажем, что я его потерял.
Алешка покачал головой.
– Мне папу жалко, – тоже вздохнул.
– А попу тебе не жалко?
– Попа никуда не денется, а вот бинокль…
– Эй, Оболенские! – Это вышла на крыльцо тетя Зина – в украинской кофте и с венком из васильков на голове. – Вы что там делаете? Идите лучше чай пить. С конфетами. Мне целую коробку из Италии один кабальеро прислал.
А что вы такие невеселые? – спросила она, когда мы сели за чайный столик. – Не журитесь, хлопцы. А то дивчины любить не станут.
– Мы не журимся, – сказал Алешка, отправляя в рот конфету, – мы папин бинокль потеряли.
– Беда. – Тетя Зина покачала головой, и один цветочек из венка упал ей в чашку. – Но я верю в чудеса. Найдется ваш бинокль.
Что-то в ее словах было такое, что Алешка вскинул голову с надеждой:
– Правда, что ль?
– Точно! Я, хлопцы, столько в жизни всего теряла и столько всего находила! – Она прижала ладони к щекам. – И не журюсь!
Да, количество тети Зины переходит явно в отличное качество.
– Вот попомните мои слова. – Тетя Зина перегнулась к нам через столик. – Как только ваши родители приедут, так сразу ваш бинокль найдется. Хотите, я вам спою?
– Лучше сыграйте, – сказал Алешка.
Мы вернулись к себе, забрались на верхнюю палубу. Без бинокля она уже не была капитанским мостиком – пустой футляр на стене однозначно это подчеркивал. Но почему-то не унывали.
– А давай конфеты доедим! – сказал Алешка. – Все равно их там две штуки всего.
Он раскрыл нашу красивую коробку и посмотрел на меня:
– Твоя работа?
– Я не брал, – сказал я торопливо.
– И не клал? – Алешка протянул мне коробку – она была полна почти доверху. – Это как?
– Домовой?
– Это Славский подбросил. Это нам с тобой взятка, чтобы мы его пожалели. Давай не будем есть, – Алешка сунул в рот конфету, – вдруг они отравлены?!
Я тоже взял конфету – погибать, так вместе. Пожевал, проглотил, прислушался к внутреннему голосу – признаков отравления не ощутил. Но вот признак того, что совсем недавно я уже такую конфету глотал, несомненно присутствовал.
– Как тебе? – спросил я Алешку.
– Нормалек. Но здорово надоело. Надо подышать немного под березами.
Когда я спустился вниз, Алешка сидел на крылечке и лениво бросал нашим собакам пустую пластиковую бутылку из-под воды. Грей и Грета лениво догоняли ее и без особого куража клали «апорт» Лешке под ноги. Все трое время от времени заразительно зевали. Я присел рядом и тоже зевнул. Но не от жары, а на нервной почве.
