– Как есть рехнулся! – на всю улицу шептала Полинка. – Он и в молодости недотепа был, все палочки ножичком строгал, а тут уж вовсе сбрендил.
– Да ты что? – со жгучим интересом ужасалась продавщица.
– Покликал от калитки. Выхожу – батюшки! Стоит с тележкой, а на тележке – гроб!
– Пустой? – ахнула тетя Лида.
– А я знаю? Не заглядывала. Говорит: купи на всякий случай. Могу в кредит, по-соседски. Ну, я его и намылила, по лысине.
– Поленом? – обрадовалась тетя Лида.
– Если бы! Под рукой не оказалось, веником.
– Ишь чего удумал! Гроба раздавать!
– А я бы взял, – вставил и свое слово Алешка. – Лодку бы из него сделал. Или подарил кому-нибудь. На день рождения.
– Тьфу! – Обе азартно плюнули. – А еще городской! Ты лучше скажи, раз такой умный: он что, дурак?
– Он за границу собрался, – сказал Алешка. – На ПМЖ. Продукцию реализует. Чтоб на билет до Европы хватило.
– Вот пущай их туда и везет.
– Там своих хватает, – сказал я.
– Не скажи, – возразил Алешка. – Там таких не водится.
– Идите отсюда, – сказала продавщица тетя Лида. – И без вас неуютно. Всю ночь буду гробами торговать.
На улице Алешка захихикал. Он один так умел – хитренько и… простодушно.
– Ты чего? – спросил я с подозрением – не надо мной ли хихикает?
– Эх, Дим, если бы они кое-что знали, они бы за этими гробами в очереди бы дрались.
И все! Повернулся и пошел. Бросив через плечо:
– Иди в музей, на вахту. А то поздно будет. И количество не перейдет в качество.
Вот в этот день в музее и сработала формула «количество – качество». А заодно и «яйца курицу не учат». Еще как учат-то! Словом, мое количественное хождение по старинным залам воплотилось наконец в качественный облик. Довольно весомый такой.
Сначала на улице послышался ржавый скрип тормозов, а за ним – глухой стук. Я выглянул в окно: на газон влезла облезлая малолитражка, опрокинув информационный щит музея, который очень красиво оформил студент Истомин и заключил в резную рамочку дед Строганов. Из машины выкатился плотный колобок и вкатился в музей. Парень такой – весь круглый, как крепко сжатый кулак, и веселый, как легкомысленный воробей на помойке. Покатился по залам со всякими дурацкими хиханьками:
– А это картина? Что, в натуре, десять лет рисовал? Во тормоз! Сфоткал бы эту лужу – все красившее, чем мазня кисточкой. Карета, блин! Не, ну в натуре, не «мерс»! – Покатился дальше и наткнулся на бедную тетю Липу. – Слышь, тетка, у вас тут, в богадельне вашей, один дед левачил – для картинок рамочки строгал, живой еще? Покажь мне его.
