Данинджер приехал через пятнадцать минут после звонка. Голос по телефону у него был чужим и далеким, заставившим Луизу подумать, что ему плевать, что он уедет в Вашингтон и забудет Форестривер и все, что здесь случилось.
– Расскажешь обо всем при встрече, – сказал он, услышав сбивчивый рассказ о Дэйвиде Маккоуне и визите к Миссис Дэй.
Луиза попыталась возразить, но ответом ей послужили гудки. «Он не бросит меня, – говорила себе Луиза, дожидаясь, когда он приедет. – Не посмеет!» Следующей ее мыслью было понимание того, что она начинает паниковать. А паника еще никогда никому не помогала. Нужно собраться и отречься от сомнений. Ради Дэйвида, ради миссис Дэй, ради самой себя. Ведь кроме Данинджера у нее все равно никого нет. Даже если обратиться за помощью к шерифу Бригсу. Что он сможет сделать? Ничего. Выслушает, пообещает разобраться и в лучшем случае направит горожан на штурм фабрики. И что у нее останется тогда? Ожидание? Смирение? Нет, так не пойдет. Данинджер и фабрика – это единственное, что имеет смысл.
Луиза испуганно шарахнулась от случайного прохожего. Кажется, это был продавец из магазина, в котором Луиза купила на прошлой неделе себе новую блузу. Он был жутко уродлив. Несмотря на солнечный день, по его лицу скользили тени, искажая человеческие черты.
– Луиза! – позвал он.
Она заставила себя обернуться, посмотрела на него и вымученно улыбнулась. Он улыбнулся в ответ – жуткий оскал черепа, поднял руку и помахал в знак приветствия. Луиза отметила, что рука у него была самой обыкновенной.
– Чертовы глаза! – пробормотала она сквозь улыбку, крепче прижала к груди папку с историей болезни и отвернулась, изобразив занятость, надеясь, что разговор не получит продолжения. Надежды оправдались. Луиза зажмурилась. Обернулась. Спина уходящего мужчины была самой обыкновенной.
Данинджер включил сигнал поворота и притормозил на перекрестке. Машин не было, но к этому он уже привык. Куда больше его удивляло, как же быстро он начал ориентироваться в этом чужом городе, изучил его. В двигателе что-то грохнуло, но Данинджер успел привыкнуть и к этому. Даже поваленный у фабрики старый дуб стал чем-то обыденным. Но вот Луиза… Ее голос… Что-то в нем вызывало у Данинджера волнение. Если бы он не услышал этот голос, не почувствовал это волнение, то придумал бы сотню оправданий, чтобы отложить свидание до вечера, но сейчас он ехал к ней, чувствуя, как волнения в нем становится все больше и больше.
