Рука Данинджера опустилась на кровать за ее спиной. Даяна замерла, прислушалась. Ничего, не нарушилось даже ровное, глубокое дыхание. Она выждала еще минуту и осторожно поднялась с кровати. Шприц с вакциной лежал на прикроватной тумбе, и в голове возникла мысль, что можно попытаться сделать укол сейчас, когда Данинджер крепко спит и ничего не заметит. Затем в памяти всплыл образ доктора Дэя, его дикий предсмертный вопль.
Даяна убрала шприц в медицинский саквояж и вышла из номера. На улице было свежо и прохладно. После душного, спертого воздуха ей показалось, что она не сможет отдышаться в ближайшие несколько часов. Однако не прошло и пяти минут, как ее начало знобить. Хэлстон услышал, как открылась входная дверь, и открыл глаза. Даяна увидела, как вспыхнула подсветка его наручных часов.
– Не спишь? – спросила она, чувствуя, что смрадный воздух из номера Данинджера прицепился к одежде и теперь шел по пятам. Нужно было принять душ и переодеться. Недолгий сон в номере бывшего мужа лишь сильнее напомнил о долгом дне.
Даяна зевнула. Поставила саквояж на стол. «Два часа», – подумал Хэлстон, стараясь подавить зарождающееся раздражение. Поджав губы, он заставил себя ничего не говорить. Напряжение повисло в воздухе.
– Я приму душ и сразу лягу, – сказала Даяна, проходя мимо кровати.
Запах врезался в ноздри Хэлстона. Она пахла, как сейчас пах Данинджер, проведя в его номере два часа. Он повернулся на другой бок и закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Иногда это помогало. Сон зашелестел опавшей листвой, отправляя его обратно в лес. Тишина и покой. Хэлстон шагнул вперед, изучая тушку мертвого животного…
Луиза Маккоун поднялась с кровати и подошла к окну. Утро только начиналось, но тишина уже действовала на нервы. Чистое небо обещало солнечный день, однако что-то в этой осенней безмятежности было не так. Не так с того самого дня, как болезнь отступила, позволив Луизе подняться на ноги. Что-то нарастающее, словно едва уловимый гул, которого с каждым днем становится все больше и больше. Гул, который никто не замечает. Никто кроме нее.
За окном ветер подхватил охапку желтых листьев и швырнул на пустынную дорогу. Никогда прежде Форестривер не был таким тихим и безлюдным. Даже в компании брата и его друзей было как-то до отвращения одиноко. Луиза передернула плечами и отошла от окна.
В прошлую ночь приходил Рег Белинджер, но чувство было такое, что встреча состоялась пару минут назад, – четкое, но в то же время безликое воспоминание, какое-то пресное, что ли, подобно дистиллированной воде, которую как ни пей, все равно не поймешь, что напился. Такими же были его объятия.
