«В числе моих земляков был некий ученый Ли; изучение конфуцианства было наследственным в его роду занятием. Случилось так, что дела его семьи пришли в упадок. Однажды я заглянул к нему. В углу, у стены, в поломанной бамбуковой корзине лежало несколько старых книг. Среди них было «Частное жизнеописание императрицы Чжао». Некоторые страницы были вырваны или потеряны, но читать было еще можно. Я попросил у Ли эту книгу и, вернувшись к себе, несколько дополнил ее, исправил ошибки. И вот получился связный рассказ для всех любознательных».
Возможно, что чтение древнего повествования и в самом деле подсказало сюжет новеллы, но, памятуя о том, что художественный вымысел не в чести, автор вынужден скромно сводить свою роль к некоторому «дополнению».
Новеллисты сунского времени черпали темы не только из древних книг, но также из более близкой им Танской эпохи. «Красный лист» написан в подражание танской новелле Сюэ Тяо «Чудесное снадобье»[3]. Автор отнюдь не стесняется своей зависимости от столь достойного образца, напротив, он намеренно об этом пишет.
«Я слыхал о том, — говорит его герой, — как Ван Сянь-кэ, увидев однажды У-шуан, добился своего с помощью хитроумного замысла почтенного Гу».
Для сунской новеллы, как и для танской, обязательна необычность происходящего. В рассказе «Братья Бай и фехтовальщик» приводится такое рассуждение:
«Исстари повелось, что отпрыски знатных родов больше всего на свете ценят людей необычайных и удивительных».
Героем своих произведений сунские новеллисты избирают, как правило, человека незаурядного — даже если это и ловкий пройдоха, надувающий чиновника, который ведает усмирением разбойников.
Новелла о фехтовальщике похожа по теме и сюжету на многие танские новеллы, в которых рассказывается о необычайных людях и их деяниях, однако ее героичность мнимая — фехтовальщик оборачивается лишь удачливым проходимцем. В этом уже ощущается веяние сунского времени.
От Сунской эпохи сохранились «Записки охмелевшего старца» Ло Е, жившего, вероятно, в конце XIII века. Его книга посвящена искусству сказителей, которое породило новый для китайской литературы жанр — городскую повесть. Мастерство сказителей Ло Е образно назвал «пахотой языком» и воспел его в таких стихах:
Вся необъятность неба в земли,
День нынешний, минувший и преданья,
Каноны мудрых, факты бытия
Запечатлелись в сказе достоверном.
Ему известны помыслы бессмертных,
Он вам расскажет о волшбе и чарах,
Ночные тайны красочно изложит
