— Простите, Ваше Высочество. Мы не должны были подслушивать, просто…
— Я же сказала, что не сержусь.
«Даже напротив, — подумала Иллиандра. — Лучше, что вы слышали этот разговор и оказались рядом».
Она медленно обернулась к застывшему у стола Реносу. Выражение лица его было странным: смесь гнева, обиды и обманутости.
Иллиандра невольно сжала губы в горькой усмешке: ведь она испытывала по отношению к нему те же самые чувства.
— Будьте так добры, проводите Реноса в одну из камер в подвале, — произнесла она, когда почувствовала за спиной чужое присутствие. — Через пару часов за ним прибудет гвардейский конвой. Ренос, ты обвиняешься в государственной измене и умышленном разжигании народных волнений.
Светловолосый юноша скривил губы.
— И что же, казнишь меня, Илли?
Она едва заметно улыбнулась уголками губ.
— Казнить имеет право король, не я. Но я надеюсь, он ограничится тем, что вышлет тебя из Лиодаса.
С этим Иллиандра обернулась, намереваясь покинуть комнату, но остановилась, встречая на себе дюжину встревоженных взглядов.
— Что нам делать теперь, Ваше Высочество?.. — тихо спросил Мар. — Или, возможно, здесь нам стоит называть Вас Ваше Мудрейшество?..
Ренос презрительно хмыкнул у нее за спиной, но Иллиандра не обратила на это внимания. Она оглядела растерянные лица и улыбнулась.
— Вы можете называть меня так, как вам удобно. И каждый из вас волен сам решить, что делать дальше. Тот, кто захочет уйти, кто не считает меня достойной любого из моих титулов — тот может покинуть замок сегодня же. Но от тех, кто решит остаться, я ожидаю верности и веры: в меня, и в короля, и в праведность наших стремлений.
Она еще раз оглядела молчаливых Братьев и ободряюще улыбнулась им.
— На этом все, господа. А теперь прошу извинить меня.
Небольшая толпа тотчас расступилась перед ней. Иллиандра благосклонно кивнула им и, держа спину невыносимо ровно и гордо, твердым шагом покинула комнату.
К горькому сожалению Иллиандры, всего через пару дней замок Братии опустел более, чем наполовину. Вместе с предательством Реноса это ударило по ней куда больнее, чем все злобные сплетни, о которых она переживала в последнее время. А к прежним пересудам тем временем добавились слухи о том, что новоиспеченная принцесса была как-то связана с делами Братии и что на днях она безжалостно разогнала бедных праведных служителей, которые вдруг чем-то ей не угодили.
Народ возмущенно роптал на бездушие благородных; благородные презрительно кривили губы, замечая, что лже-принцесса, ко всем ее недостаткам, оказывается, еще марала руки о каких-то несвободных, да и вообще неизвестно, в каких связях она состояла в этой смутной Братии и с кем.
