— Что еще будет нужно для ритуала? Когда мы сможем начать?
— Если кинжал до сих пор у тебя…
Диадра чуть вздрогнула, вспоминая события этого утра. Кинжал в руках Терлизана, и внезапная атака, и звон чего-то тяжелого о каменные плиты…
— Надеюсь, что это так, — проговорила она, стараясь звучать уверенно.
— …тогда мы сможем провести ритуал, когда угодно. Хоть сегодня.
— Сегодня??.. — ошеломленно переспросила Диадра. — В самом деле?..
— Ну, конечно. Думаю, чем скорее мы сделаем это, тем лучше.
Диадра улыбнулась, искренне и воодушевленно.
— Что ж, это превосходно.
Впервые за долгое время в ее душе вновь зародилась настоящая, живая надежда. Надежда сделать все верно, помочь Илли и не погубить Терлизана, доказать сестре, что никогда не предавала ее, доказать Терлизану, что пророчество можно нарушить… спасти всех и спасти себя — ибо теперь у нее вновь было, к чему стремиться.
— Берзадилар… — что-то, по-видимому, изменилось в ее голосе, потому что он вздрогнул и взглянул на нее настороженно и внимательно. Диадра улыбнулась и коснулась сверкающих Слез на своей груди. — Я люблю тебя.
Призрачное лицо Берзадилара осветилось счастьем. Он подался ближе к ней, полупрозрачный, неосязаемый, но такой настоящий, что сердце Диадры тут же забилось чаще.
— И я люблю тебя, Ди.
— Я хочу показать тебе кое-что, — с таинственной улыбкой произнесла Диадра. — Скажи, ты сможешь последовать за мной через портал?
— Конечно. Я могу даже переместиться с тобой вместе.
— Что ж, отлично. Тогда пойдем.
Диадра сделала несколько шагов к гардеробной ширме, скрывавшей за собой пентаграмму, начерченную на полу.
— Кажется, раньше здесь не было портала, — заметил Берзадилар. — Куда он ведет?
Диадра только улыбнулась в ответ.
— Это сюрприз.
Они переместились в сумрачный чулан, тускло освещавшийся единственной почти прогоревшей свечой, и Берзадилар, оглядевшись, хмыкнул.
— Да. Отличное место.
— Ты даже не представляешь себе, насколько, — заверила его Диадра и, распахнув низенькую дверь, шагнула наружу, тотчас оборачиваясь, чтобы не пропустить тот миг, когда на лице Берзадилара отразится узнавание.
Выплыв в просторный холл, Берзадилар замер, неверяще распахнув глаза и ошеломленно переводя взор с таких знакомых ему стен на бархатные ковры и на вазы с цветами, на отполированную мраморную лестницу и…
— О Боги.
Диадра проследила за его взором, и сердце ее упало вниз тяжелым камнем.
Она совсем забыла про портрет.
То есть, разумеется, не забыла, но настолько привыкла к его присутствию здесь, что даже не вспоминала до сих пор, что во времена Берзадилара здесь висел совсем другой: изображавший его, и Аврелию, и их маленького сына. И теперь, когда он, не отводя взора, изучал ее любимое полотно, Диадре все сильнее казалось, что она сотворила нечто неподобающее и кощунственное, заменив утерянный оригинал своим собственным портретом.
