Настало время воздать дань уважения НМ и наведаться к месту его последнего упокоения. Отец объяснял мне, что по обычаю потомки должны каждый год возлагать камень на могилу предка в знак памяти и почтения, однако получить доступ на кладбище, где похоронен НМ, оказалось не так-то просто в связи со всплеском антисемитизма и недавним осквернением еврейских захоронений в нескольких городах Европы. Холодным утром февраля 2008 года член Объединенной погребальной комиссии при синагоге отпер передо мной железные ворота, утопленные в высокой кирпичной стене чуть в стороне от Уайтчепел-Хай-стрит, и тактично остался ждать снаружи, укрывшись от ветра под навесом соседнего жилого дома. Если бы не попадался порой лук кустистый да цикламены и не доносились голоса детишек-мусульман из школы поблизости, можно было подумать, что здесь время остановилось.
Надгробия, в основном 1761–1858 годов, развалились; еврейские надписи поросли мхом и лишайником, в заброшенном саркофаге поселились лисы. Там, где надписи удавалось разобрать, в них отражались история и социальные устремления английских евреев той поры. Иногда указывался адрес – но только далекий от Уайтчепела, то есть свидетельствующий, что иммигрант вырвался из трущоб и сумел перебраться в приличный пригород. Обозначаются и профессии: вот рыба для рыботорговца, а плотник изображен обстругивающим полено. На вершине еврейского общества – коэны, на камне вырезаны две руки для благословения, а эмблема подчиненных им левитов – кувшин, из которого они поливали на руки коэнам. Надгробия НМ и его жены Ханны сделаны из больших белых камней. Очень простые, указаны только имена и даты, а у Ханны Ротшильд также приписка: «Я здесь. Хвалите Господа».
Я аккуратно положила по камешку на каждое надгробие.
Уайтчепел, в сердце Ист-Энда, на протяжении столетий принимал одну за другой волны иммигрантов: сперва гугенотов, потом евреев, за ними ирландцев, недавно на его узких улочках обрела убежище быстро растущая община бангладешцев. Переведя свой бизнес из Манчестера в Лондон, НМ в 1809 году купил дом поблизости, на Сент-Суизин-лейн, где и теперь находится банк, и стал посещать синагогу «Бевис Маркс» – до нее всего несколько сот метров. Этот район, ныне прозванный «Банглатауном», стал его подлинным (пусть и приемным) домом, отсюда банковские операции распространились на всю Британию. Сам НМ скоропостижно умер в Германии в 1836 году, в возрасте всего пятидесяти восьми лет, но по его ясно выраженной воле тело покойного возвратилось в Англию и упокоилось в месте, которое он успел полюбить, – неподалеку от многочисленных благотворительных организаций, которые он основал, в сердце финансовой столицы, где он имел столь внушительный успех.
