- Покинуть стаю... - Малыш запнулся. Вся его решимость пропала. Нет, нет, я этого не говорил...
- Но ты не можешь жить одновременно в двух стаях: в человечьей и дельфиньей.
- Главный, скажи, что я должен делать!
- Ты должен вернуться к людям, сын, - пересилив себя, твердо сказал вожак.
- А как же стая? Как же ты?
- Сын мой, наша привязанность друг к другу - еще не самое главное, обретая уверенность и спокойствие, заговорил вожак. - Ты - единственный человек за всю историю Земли, который умеет говорить по-дельфиньи. Научи людей общению с нами. Непреодолимая стена молчания тысячелетиями разделяла нас. Разрушить эту стену, если сможешь, и ты сделаешь для всех нас то, чего не сделал ни один дельфин. Ради этого можно пойти на любые жертвы.
- Ты прав, Главный, на любые, кроме одной. Я не могу пожертвовать Жемчужиной. Если я уйду к людям, она умрет. Вспомни гибель Черныша.
- Завтра я подниму стаю. Мы покинем эти места раньше времени. Я объясню стае, что ты болен и вынужден зазимовать здесь, на берегу.
- Главный, - хмуро возразил Малыш, - ты мудр, но ты плохо знаешь Жемчужину.
Вожак не нашелся что ответить. Малыш был прав. Хорошо, что он не догадывался, с какой болью отпускает человеческого детеныша сам вожак, вырастивший его как родного сына.
- Попробуй убедить ее, - сказал он нерешительно. - Это я поручаю тебе. Пообещай ей, что весной вы снова встретитесь...
- А разве это не так? Разве я навсегда покидаю стаю? И даже летом не смогу присоединиться к вам? - Голос юноши звенел от отчаяния.
- Конечно, сможешь, сын мой. Мы не прощаемся с тобой навсегда... Но жизнь твоя должна измениться. Ты ведь и сам все понимаешь.
Малыш долго молчал, потом воскликнул упрямо:
- Нет, Главный, я не могу! Это жестоко по отношению к Жемчужине. Не могу!
- Тебе решать, Малыш. Завтра утром стая отправится в путь.
Поглощенные разговором, они не заметили бесшумно застывшей невдалеке Жемчужины.
В глубокой задумчивости спеша на свой остров, Малыш чуть не наскочил на нее, но ей удалось ускользнуть.
Нет, Малыш не мог говорить с Жемчужиной, как советовал ему Главный. Он знал наперед, что она не поверит ни одному его слову. Да и кому как не Жемчужине знать, что он совершенно здоров и у него нет другой причины, кроме желания оставить стаю и уйти к людям... А если бы он действительно был болен, разве она покинула бы его в беде? Да она не отплывала бы от него всю зиму, терпя стужу, голод и всевозможные лишения, и самоотверженно ухаживала бы за ним... Так что же он мог ей сказать? Правду? Правду, которая убьет ее!
