С тягостным чувством, которое не рассеяли даже обновки — голубая рубашка и тонкий галстук в красную и черною полоску с серебристым отливом, — я пришел в «Риджент». У входа меня встретил Малыш-Коротыш и сказал, что несколько наших пошли в бильярдную. А Носарь еще не приходил. Несмотря на это, я был рад Малышу — когда я его вижу, у меня веселей становится на душе. Но в тот вечер он сам приуныл: мясник, у которого он работал, закрыл лавку — вам это может показаться странным, но дело в том, что деньги на виски он брал из кассы и умудрился вылететь в трубу.
— Ума не приложу, где теперь работу найти, — сказал Малыш-Коротыш. — На верфях увольнения. Доки закрылись. Ну и дела — не нужны даже матросы на паром.
— Иди на стройку речного тоннеля.
— Я темноты боюсь.
— Тогда в торговый флот.
— Да ведь он весь потонул — не слышал ты, что ли?
— Ну, на худой конец всегда остается пособие по безработице.
— У меня не все взносы в профсоюз уплачены.
— Ну ладно, мы должны помогать друг другу, — сказал я. — Пойдем потолкуем с сержантом.
И мы пошли. Сержант подметал свою сторожку, возле которой он продает билеты, пишет мелом на доске время открытия своего заведения, торгует сигаретами и сладостями, а заодно болтает с посетителями, которые ждут, пока освободятся места. Сержант невысок и совсем не похож на военного, но одна нога у него деревянная и рассказывать он умеет — заслушаешься. По этой части он большой спец.
— Ну, герои, чего носы повесили? — спросил он.
— Сейчас скажу, дайте сперва десяток сигарет, — ответил я. Вскрыв пачку, я щелчком выбросил три сигареты.
— Ну, в чем же дело?
— Малыш-Коротыш без работы остался. Не знает, куда податься.
— Он сопляк. Когда я был в его возрасте, люди дожидались очереди копать могилы, и я тысячу раз видел, как дрались охотники вывозить навоз на ферме. Видел, как очередь дважды опоясывала биржу труда.
— Бросьте заливать, — сказали мы.
— Почитайте исторические книги, сами узнаете. Я учился в школе и лишних два года мог работу не искать. Вы спросите, как родители меня содержали, — а вот как: мой старик устроился при похоронном бюро.
— Что ж он там делал?
— Утешал родственников, узнавал сумму страховки, снимал мерку с покойника.
— А вы не могли с ним вместе работать?
— Вряд ли. Мне не раз приходилось бросать уроки и идти с ним, когда случалась срочная работа, а там вся работа была срочная. Я привык к делу, но не к клиентам, — люблю поговорить с теми, кого обслуживаю. Смех и грех, а в конце концов я все-таки попал в похоронное бюро.
