— Моя старуха хорошая, — сказал я.
— Она и впрямь будет старухой, когда ты удерешь от нее, — сказал он. — Она это знает и ни о чем другом думать не хочет.
— Кто это удерет? — Вместо ответа он только взглянул на меня. — Не будет этого.
— Ты уйдешь в море, — сказал он. — Когда я говорю — море, то имею в виду настоящую стихию, потому что не такой ты парень, чтоб плавать в какой-нибудь луже. Ей-богу, — добавил он, — если разобраться, ты очень похож на меня. Будешь долго бродить по свету, покуда осядешь где-нибудь. Увидишь много диковин, разные порты, людей. Может, даже полетишь в конце концов на Луну… Ты ведь не сардина.
Я не понял.
— Сардина?
— В Норвегии сардины миллионами приплывают из океана, — сказал он. — Валом валят в фиорды. Даже цвет воды меняется. Сперва она зеленая, как старая медь, потом становится светлой, будто литое серебро, и хоть криком кричи — ни слова не слышно, потому что остервенелые чайки накидываются на жратву. А сардины все плывут. Не знают зачем и знать не хотят. Может, им там надо икру метать. Они бьются в сетях, прут, как сотня локомотивов, — старые снасти так и гудят, судно кренится.
— Вы ловили сардин?
— Ловил! Это не ловля, а избиение; платят сдельно, так что их вылавливают грудами, они лавиной текут в трюм, трепыхаются и прыгают, покуда люк не задраят. А потом их набивают в бочки, везут сюда и здесь укладывают в жестяные гробики голова к хвосту и хвост к голове… Они знают одно — свою отмель. Их интересует только вовремя пожрать и вовремя выметать, икру. Вот они и попадают в сети, а потом в жестянки. Тут им и крышка.
— Вы маху дали, — сказал я. — По мне, лучше ловить сардин, чем работать на консервной фабрике.
— Ты, я вижу, не понял главного.
— Чего это?
— Не будь сардиной. Плавай сам по себе.
— Я хочу в люди выбиться.
— А именно?
— Разбогатеть, знаться с важными боссами, ездить в «ягуаре», иметь собственный бассейн для плавания.
— Это тоже разновидность сардины — только в жестянке с плюшевой подкладкой.
— Как-никак лучше быть первым среди сардин, чем последним.
— Так и знал, что ты это скажешь. Но ты не прав. Мне сардинная фабрика нужна для того же, для чего и траулер: человек должен есть, чтобы жить, но не жить, чтобы есть. Думаешь, я рвусь на отмель? Ошибаешься. Я плаваю сам по себе.
— Ну и шутник же вы!
— В таком случае я тебе преподнес величайшую шутку в мире, — сказал он.
— Как это?
— Объяснить — значит испортить шутку.
И больше я из него ни слова не вытянул.
