— Кто ж это, Джордж? — спросил я.
— Он сорок лет носил на плечах гроб, а теперь вот решил туда лечь, — сказал он. — Обожди-ка, да ведь это же Артур, малыш Артур, который в похоронном бюро работал.
— Да нет же, я на стройке работал, — сказал я.
— Это ты закопал дядю Джорджа и мазурика Сэма, — сказал он. — Мазурик Сэм на этот раз крепко промазал. Отправился туда, где нет никаких путевых листов.
— Умер?
— Нет, просто в санаторий поехал легкие лечить.
— Жаль, — сказал я. И сердце у меня отчего-то защемило.
— Жаль! Меня лучше пожалей. На его место меня поставили. Я теперь старший закоперщик.
— А все из-за той истории?
Он покачал головой.
— Они часа два не могли выбраться, но все-таки поспели к расчету и так обрадовались встрече с тем малым, что пошли в первую же пивную, и ну пиво хлестать. Вернее, это все Сэм. Дядя Джордж скоро смекнул, чем тут пахнет, и домой. А Сэм, бедняга, никак не мог отогреться… Наклюкался и всю ночь в канаве провалялся. Сам виноват.
— Но началось все из-за меня.
Он покачал головой.
— Ты тут ни при чем. Не воображай, будто это ты загнал его в санаторий. Он сам себя загнал.
Помогать и не надо было. Он помаленьку себя гробил с тех самых пор, как мать отняла его от груди.
Джордж, не вставая, попытался поставить пустую кружку на стойку, но не мог дотянуться. Я взял у него кружку и подал ему другую, из тех, что стояли перед ним.
— Не воображай, будто это ты, — сказал он. — Кажется, я тебе это уже говорил. — Я кивнул. — Ну, конечно же, говорил. Вот я, к примеру, винил себя в том, что было на высоте 60, — рассказывал тебе про это когда-нибудь? Я прорыл не один тоннель и вставил запалы. Но я был виноват не больше, чем генерал, который нами командовал… Это все змей проклятый нас искушает. Сидит там (он указал пальцем на пол), разевает пасть и заглатывает людей. Вот и все. Господь создал человека для радости, но змей завидует и тащит нас в преисподнюю.
— Разве это так просто, Джордж?
— Змей пожирает всех, — сказал он. — Против этого и спорить нечего. — Он единым духом осушил кружку почти до дна. — Теперь, когда в него никто не верит, ему еще сподручней стало дела делать. Это он попутал тебя и других ребят, когда вы травили моего племянника в овраге. И мой бедный племянник думал, что он убегает от вас, но как бы не так — это его змей тащил в преисподнюю, все равно как земля все притягивает, понимаешь?
— Кэрразерс-Смит?
Он кивнул.
— Тогда-то змей в первый раз и ввел его в искушение — заставил стыдиться собственной фамилии. Мне-то что. Родичей ведь не выбирают. Они тебе от рождения даны, а потом можешь их бросить — дело твое. Как только он сменил фамилию, так сразу и попал в лапы змея. Человек, который своей фамилии испугался, и мальчишек испугается, тот, который не может вынести свою фамилию, ничего не может вынести. Верно я говорю? Вот он и бежит, как заяц, падает, а женщина, это жало змея, уж тут как тут, тянет его к погибели.
