— Нужна мне твоя благодарность, — сказал я. — Купил ты меня в лучшем виде, вот что… Дураку ясно — Тереза вовсе и не просила тебя его бить.
— Верно, я тебя и здесь купил. — Он перестал смеяться. Я затронул его больное место и знал это.
— Ладно, — сказал я. — Нечего теперь и толковать, но я ведь мог в тюрьму загреметь, так что не мешало мне знать все, как есть.
Он все не вставал с земли. А я разозлился не на шутку, вскочил и давай на него орать.
— Ладно, — сказал он. — Тогда знай, Тереза влипла. Сейчас уже три месяца…
— Дурак, бестолочь! — сказал я. — Поможет ей драка с Миком? Возьми да женись на ней!
— Не могу, — сказал он.
— Что ж тебе мешает?
— Предки ее, — сказал он. — Я думал, ее старуха придет поговорить с моей, как водится. Как же, держи карман! А Тереза ушла с фабрики. Тогда я поплелся к ним домой. Вонючий ирландский свинарник. Сказал, что хочу жениться на ней. Мика и старика ихнего не было, а старуха, знаешь, что сказала? Сказала: пускай лучше Тереза в аду сгорит, чем выйдет за такого мерзавца, и они заставили ее уехать…
Я обалдел. Чтоб посчитать парня недостойным жениться на девушке, которая попала в беду, — это никак у меня в голове не укладывалось. И в первый раз за этот вечер я ему посочувствовал.
— Знаешь, что она сказала? Убирайся, говорит, вон из моего дома, мразь! Мразь!
— А ты что?
— Потопал восвояси, и все дела… Жаль, что я сам не стукнул его кастетом — тут бы ему крышка.
— Слава богу, что не стукнул, — сказал я.
— А ее я больше никогда не увижу, — сказал он. — Никогда.
И я понял, что он это твердо решил. Испанская кровь в нем заговорила.
— Не зарекайся.
— Вот увидишь, — сказал он. — Увидишь! Теперь я на ней не женюсь, пускай хоть на коленях умоляет.
Больше говорить было не о чем. Мы посидели еще с полчаса, и вдруг я заметил, что кастет все еще у меня на руке. Я снял его. Он был весь липкий. Мы сидели на узкой дорожке шагах в двадцати от реки, но я не промахнулся. Услышав всплеск, Носарь поднял голову.
— Эх, где я теперь другой достану! — сказал он.
— Это уж твое дело, старик, — сказал я. Он засмеялся. — Кончай смеяться. Может, Мик там мертвый лежит.
— Чтоб его убить, десятифунтовый молоток нужен! — Я отвернулся. Он положил руку мне на плечо. — Брось, старик, — сказал он. — Он сейчас небось чаи распивает.
И я ему поверил. Через несколько минут мы вышли со склада и, перейдя через шоссе, спустились в овраг. Там не было ни души. Носарь стал насвистывать «Полковника Боги», и я против воли пошел с ним в ногу и подтянул ему. Наши шаги гремели по булыжникам, как барабанная дробь. Мы промаршировали через горбатый мост, поглядели вниз и увидели отражение луны как раз под старым велосипедным колесом. На склоне холма светилось одно-единственное окно — в доме Неттлфолда.
